Андрей Бондаренко - Купчино, бастарды с севера

«Наблюдается ещё одна странная странность», — вновь ударился в пространные рассуждения въедливый внутренний голос. — «Почему наша любопытная Сашенция так быстро покинула поле боя? Всех остальных корреспондентов и журналистов сейчас даже близко не подпускают к пруду. Она же находится под личным покровительством генерал-лейтенанта. Никто прогнать не посмеет. Броди себе по берегу — сколько душе угодно. Фоткай всё подряд, приставай с каверзными вопросами к сотрудникам полиции, экспертам, врачам и „эмчээсниками“. Собирай, короче говоря, „горячий“ материал для эксклюзивной и расширенной газетной статьи. Милое дело… Нет же. Повертелась, покрутилась — по словам Тургаева — минут пять-шесть, а после этого загрузилась в машину Хрусталёва и усвистала. Нетипичная, блин горелый, ситуация. Нетипичная для нашей шустрой и беспокойной амазонки, я имею в виду… А куда конкретно она усвистала? Интересно… Как думаешь, братец?».

Пашка, бросив вёсла, достал из кармана куртки мобильный телефон и вызвал на связь искомого абонента.

— Да, слушаю, — откликнулся тихий приглушённый голос, сквозь который долетали звуки отчаянных рыданий. — Это ты, милый? Подожди минутку, выйду на лестницу…

«Ага, домой она поехала», — внутренний голос был полон горького сарказма. — «Как же. Дождёшься от такой своевольной особы элементарного послушания. Даже, мил-друг Пашенька, и не мечтай…».

Горький плач, заливистые всхлипывания, переходящие порой в тоскливые завывания, неуверенно-смущённые женские голоса, торопливые шаги, дверной хлопок, тишина.

— Это я, — известила Сашенция. — Теперь могу говорить.

— Говорить она может, — недоверчиво хмыкнул Сомов. — Большое спасибо, конечно. Премного благодарен… А ты где, прекрасная корреспондентка? Почему не дома?

— Так, вот, получилось… Хрусталёв приехал к пруду вместе с женой. Ну, мы с Иркой посовещались и решили, что надо поехать к Марине Бокий на Среднюю Охту и сообщить ей обо всём. То есть, сперва подготовить, а уже потом — тактично и ненавязчиво — рассказать…

— О неожиданной смерти обоих чукотско-шведских мужей?

— О чём же ещё?

— И как оно? Подготовили и тактично сообщили? План удался?

— Частично, — тяжело вздохнув, призналась Александра. — У Маринки началась самая настоящая истерика. Даже принялась биться головой о стенку. Светло-зелёная пена выступила на губах. Глаза — безумные-безумные… Хорошо ещё, что вовремя прибежала соседка снизу, работающая врачом в каком-то частном медицинском Центре. Скормила неожиданной пациентке пару красно-белых пилюль, вколола успокаивающий препарат… Сейчас, вроде, Марии стало лучше. По крайней мере, головой о стену больше не стукается, только плачет и причитает…

— Внимательно слушай и запоминай, — велел Пашка.

— Что — запоминать?

— А что новоявленная безутешная вдова причитает и бормочет, то и запоминай.

— Какой же ты, майор, чёрствый! — возмутилась Санька. — Тут такое творится. Типа — южноамериканские слезливые мелодрамы отдыхают. А он, мужлан толстокожий…

— Отставить — эмоции! Какая ещё — в одно неприглядное место — мелодрама? Здесь, милочка моя, речь идёт о преступлении. Понимаешь, о чём тебе толкуют?

— О преступлении? Уверен?

— На сто двадцать процентов. О коварном и хорошо спланированном преступлении, — заверил Сомов. — Поверь опытному и тёртому сыщику… Так что, любовь моя хрустальная, запоминай всё, что услышишь. И вообще, посматривай там. Вдруг, не дай Бог, что… Ладно, конец связи. Извини, дела. До вечера…

На берегу — в месте скопления народа — наблюдались некоторые изменения. Во-первых, к островку с трупами незадачливых дуэлянтов направлялась оранжевая надувная лодка с прокурорским начальством, облачённым в ведомственные ярко-синие мундиры. Во-вторых, Тургаев увлечённо беседовал о чём-то с двумя штатскими личностями.

«Очень солидные и импозантные дяденьки!», — восторженно известил наблюдательный внутренний голос. — «Морды сытые, вальяжные и самодовольные. А офисные костюмы, вообще, полный и окончательный отпад. Каждый, кремлёвским лизоблюдом буду, стоит тысяч по десять американских баксов. Если, понятное дело, не дороже… Натуральные хозяева жизни. То бишь, ярко-выраженные представители современной российской бизнес-политической элиты. Сталина на них, сук наглых и вороватых, нету…».

Пашка причалил к берегу, выбрался из лодки, вытащил её нос на жёлто-серый песок и обернулся. Штатские щёголи, попрощавшись за руку с полицейским генерал-лейтенантом, уверенно зашагали в сторону Бухарестской улицы. В цепочке бойцов СОБРа тут же образовалась узкая прореха, куда неизвестные личности и проследовали.