Сергей Дышев - Убийца первого кла$$а

— Боже мой, какой-то кошмар. — Алла снова остыла и задала разумный вопрос. — А может быть, у него случился сердечный приступ на этой девке… Он был голый? Конечно, ему никто не оказал помощи. Боже, что скажут люди… Так закончить жизнь…

— Да нет, у него все признаки отравления… — мрачно произнес Баздырев. — Алла Сергеевна, вы должны поехать с нами на опознание тела… мужа. Если, конечно, вы сейчас в силах.

— Оставьте меня в покое! — Алла снова закрыла лицо руками.

— Вот моя визитная карточка, кладу на стол, буду ждать вашего звонка.

Максимыч и Ребров спустились вниз, прошли сквозь охрану. Молодчики в черной, америкосовского вида униформе что-то нервозно обсуждали, увидев гостей, умолкли. «Уже знают, — подумал Баздырев, — кто слил, хрен его знает, масс-медиа…»

Петрович, нацепив очки, читал недельной давности «Московский мукомолец». Баздырев спросил его, будем жечь бензин зазря или подождем.

— А мне по бамперу, — ответил Петрович. — Вам, ловеласам, виднее.

Таким веселеньким словом (от глагола «ловить») Петрович называл оперативных сотрудников уголовного розыска.

— Значит, экономим, — сказал Максимыч. — Ранее чем через час женщина не созреет. Вспомнит все — хорошее и плохое, связанное с покойным мужем, всплакнет, взрыднет, да и тянуть ей особо негоже, милиция ведь нынче нервная.

Баздырев вновь предложил Петровичу сигарету, зная наперед, что он ответит.

— Да нет, я лучше свою «Приму».

— По моим прикидкам, у нас еще минуток шестьдесят есть… Слушай, Серега, если мне не изменяет память, там за углом гости из знойного Кавказа торгуют едой с подогревом. — Максимыч достал полторы сотни. — Возьми чего-нибудь пожевать и минералку полторашку. Со вчерашнего вечера ничего, кроме виагры, не видели.

…Алла Сергеевна позвонила через час, сухо произнесла, что готова ехать и спросила: «Где пересечемся?»

— А мы здесь, внизу, — ответил Баздырев.

Алла Сергеевна прошла сквозь раздвижные двери, провожаемая озадаченными взглядами охранников, легко спустилась по лесенке.

Баздырев выскочил из «жигуленка», услужливо открыл дверцу на переднем сиденье.

— Спасибо! — сухо произнесла Зайцева, тиснула брелочек, и неожиданно для Баздырева квакнул находившийся поблизости серебристый «Мерседес». — Я поеду за вами, только вы не слишком гоните.

— Стерва! — вынес личный приговор Петрович. — На п… ездит.

Уж кто-кто, а Петрович разбирался в людях.

— Поехали, Петрович. Дама не торопится, — вздохнул Баздырев. — На свидание в морг не опоздаешь.

— О как! — признал народившийся афоризм Ребров. И попытался продолжить:

— Мертвый лежит, земля дрожит.

Иной раз пустая сцена несет больше смысла, чем спектакль, происходящий на ней.

Автор

По пути они заехали за Куроедовым. Ему, как следователю, предстояло составить протокол мероприятия.

В морге их встретил щупленький патологоанатом в очках, с большими, как лопаты, руками, представился Василием Малосольным. Куроедов назвал себя и сказал, что приехали на опознание тела Зайцева Бориса Петровича.

— Вот он, — бесцветным голосом произнес очкарик и показал на лежавшее на столе тело, покрытое простыней.

Алла подошла, поколебавшись, откинула простыню с лица покойника и отшатнулась.

Это был не Зайцев! На мраморе покоился неизвестный мужчина, явный бомж, порядком залежалого цвета.

Каждый из присутствующих отреагировал по-своему.

— Это не он!!! — истошно закричала Алла. — Где мой муж?! Куда вы дели Бориса, негодяи?!

Баздырев резко повернулся к патологоанатому, жестко произнес:

— Кого ты показываешь? Где тело Зайцева?

— Вы что, с ума тут все посходили? — ошалело отреагировал Куроедов.

— Это он… — растерянно пробормотал патологоанатом, сорвал простыню с тела. — Вот его бирка!

Он показал на бирку, висевшую на пальце ноги покойника. И в самом деле значилось: Зайцев Борис Петрович.

— Нет, нет! — Алла кипящим взглядом окатила онемевших мужчин. — Где Борис? Куда вы дели Бориса? Скажите же мне… Выродки! Уроды! Где мой муж?!

У нее подкосились ноги, и Ребров еле успел подхватить женщину, посадил на табурет.

— Так кто же это тогда? — растерянно глянул на присутствующих патологоанатом.

— И вы меня об этом спрашиваете, гражданин Малосольный? — громыхнул Баздырев. — Итак, суду все ясно… И с тобой тоже. Труп подменили! Сколько тебе заплатили за это? Две, три тысячи баксов?