Александр Зеленский - Грядет царь террора

Переговорив со своими коллегами и тем самым несколько успокоив их, Георгий открыл дверцы в крытом кузове своего трейлера, и туда быстро забралось все отделение спецназовцев вместе с их здоровяком-командиром по фамилии Осетров. Майор сел в кабину, устроившись на лежанке за занавеской, где обычно отдыхали свободные от управления автомобилем шоферы-дальнобойщики. Что же касается Виктора Семина и Николая Семиречного, то они гораздо раньше отправились на перевал пешком, чтобы в случае необходимости прикрыть товарищей огнем, и это было, как показало будущее, весьма разумным решением.

Как и предполагал Краснов, далеко не все бойцы полевого командира Абдулаева покинули перевал Долгуш. Пять человек остались для того, чтобы вести наблюдение и охранять перевал не столько от вторжения со стороны грузин, сколько от российских пограничников, осуществлявших охрану границы с Грузией. У боевиков даже была рация, что позволяло в любой момент вызвать подмогу из Шатоя. Все это майор понял в считанные мгновения, как только увидел троих мужчин, перегородивших дорогу камнями.

— Ничего, — успокоительно проговорил Георгий, — это добрые ребята. Они нас хорошо знают, да!

— Вылезай! — хрипло прокричал один из «добрых ребят», выставив вперед автомат с подствольным гранатометом и заступая дорогу.

— Эй, Муса! Ты меня не узнал, дорогой? Это же я, Георгий! — прокричал пожилой грузин, снова высовываясь из окна машины.

— Какой ты Георгий?! — заорал еле стоявший на ногах Муса. — Ты шайтан поганый, вот ты кто! Георгий мой друг. Он всегда мне привозит доброго молодого вина…

— Что с тобой, Муса? Я привез тебе много вина. На, возьми!

— Нет, ты шайтан! — настаивал на своем Муса, обкурившийся анаши до полной невменяемости. — Ты убил моего брата! Я тебе узнал! Ты подлый прапорщик из русского десанта. Я сброшу твои машины в пропасть, проклятая собака! Там уже много разных курортников. Все они отдыхают вечным сном…

Затем Муса что-то прокричал двум приятелям, сидевшим у дороги с пулеметом и веселившимся над бесплатным «концертом», который устроил их друг. Чуть дальше Краснов разглядел небольшой блокпост, из которого вышли еще двое боевиков. Им тоже хотелось посмеяться…

— Нет, собака, ты не Георгий! — снова зарычал Муса по-русски и, не найдя больше слов, начал палить из автомата по кабине КамАЗа.

Строчка пулевых отметин прошила ветровое стекло ведущего автотрейлера, при этом одна пуля угодила в горло Георгию. Он подавился собственным криком, а его кровь, хлынувшая потоком изо рта, обагрила стекло и дверцу машины.

— Вот сука! — выругался Краснов, паля из своего «Грача» по обезумевшему боевику.

Один из его выстрелов попал в цель, прежде чем неуправляемая машина сбила уже мертвого Мусу с ног. Сменщик Георгия успел ударить по тормозам и остановить многотонную машину у пропасти.

А скоротечный бой тем временем развивался следующим образом. Семин забросал пулеметное гнездо «лимонками», а Николай с помощью только одного своего ножа расправился с двумя горцами, находившимися у блокпоста. Так что высыпавшим из крытого кузова трейлера спецназовцам никакой работы уже не досталось. Из-за чего они, впрочем, не особенно и расстроились.

— Собакам собачья смерть! — проговорил один из кавказцев, когда увидел трупы боевиков. Он не мог простить им смерти Георгия.

— Мы тут сами разберемся! — махнул рукой дальнобойщикам Краснов. — А вы продолжайте свой путь!

Машины уехали, посигналив на прощание клаксонами бравым спецназовцам. А майор тут же приказал уничтожить все следы боя на перевале.

— Николай, — позвал он Семиречного, — тебе придется переодеться в почитателя пророка. Не возражаешь?

— Надоть так надоть! — произнес казак.

Кроме него еще четверо спецназовцев переоделись в папахи и бурки, снятые с убитых. А тела боевиков сбросили в пропасть, туда, куда они сами отправили многих невинных жертв.

«Газель», выпущенную автозаводом в Бендерах, наблюдатели майора Краснова обнаружили приблизительно минут через сорок после уничтожения блокпоста боевиков. Машина подъехала к узкому месту на проезжей части дороги и притормозила.

— Как дела? — по-чеченски спросил водитель «газели» у Николая Семиречного.

Тот на том же языке ответил:

— Слава Аллаху!

А потом перешел на русский.

— Выйди из машины!

— А ты кто? Я тебя здесь еще не видел… — заупрямился шофер. — Позови Мусу!

— Мусы нет! Я за него, — снова произнес Николай, открывая дверцу машины. — Выходи!