Надежда Зорина - Превращение в зверя

— Смотри, какое интересное дерево! — наигранно-весело воскликнул он, думая о своем. Сашка развлекаться рассматриванием голого ноябрьского дерева не пожелал, от окна отвернулся, заворчал, требуя других развлечений. — Качели! — догадался Андрей.

Этот выбор ребенок вполне одобрил. Усадив сына на качели, раскачивая его одной рукой, он достал из сумки договор, перечитал его, словно надеялся, что это как-то прояснит ситуацию. Нет! Так его еще никто не подставлял! Прямо из-под носа, из его собственного подъезда умыкнуть клиента! Да нет, это не его подставили, это он сам себя подставил, не понял всей серьезности ситуации, а Кирюшина ведь говорила… Черт, черт, черт! Что стоило выслушать ее, что стоило встретить? Черт! — громко выругался он и, бросив на качелях озадаченного Сашку, с договором в руке ринулся из детской. Теперь он просто обязан ее найти и спасти, теперь он просто не имеет права бросать свою клиентку. Подбежав к столу, Андрей схватил ручку, расправил смявшиеся листы договора и в графе «директор агентства А. Л. Никитин» расписался, яростно надавливая на стержень, утверждая свое решение немедленно начать работу.

На минуту ему стало легче, словно он частично искупил свою вину перед Кирюшиной, словно сделал небольшое, но доброе дело. Но тут же понял, что ничего доброго не сделал, да и сделать сегодня не сможет, связанный по рукам и ногам Сашкой. Татьяна приедет только завтра, когда Настю выпишут из больницы, вообще непонятно: аппендицит, к счастью, не подтвердился, но был же отчего-то у нее приступ — необходимо провести полное обследование.

Андрей вернулся к Саше, тот скуксился и начинал уже хныкать: все утро бросают ребенка на произвол судьбы. Он снял его с качелей, поносил немного по комнате — от малыша пахло подгоревшей кашей.

— Бедный ты мой! — Он прижал Сашу к себе. — Бедный, бедный, заброшенный ребенок!

— Пух! — весело воскликнул бедный ребенок и схватил Андрея за уши.

— Позвоним маме, узнаем, как у нее дела? — освобождая уши, предложил новое развлечение Никитин.

Настя чувствовала себя хорошо, никаких болей не осталось, словно и не было приступа, рвалась домой, наотрез отказываясь от обследования.

— Завтра точно приеду, — заверила она Андрея, — я здесь с голоду умру, посадили на диету, представляешь? И от тоски загнусь. Да и вы без меня не справитесь.

Они немного поспорили: Андрей требовал, чтобы она прошла обследование, Настя категорически отказывалась. Сашка вырывал трубку и громко возмущался, что ему не дают высказать свое мнение. В конце концов решили отдаться на волю профессионалов: сбегать из больницы Настя не станет, поговорит с завотделением, объяснит сложную семейную ситуацию (муж и ребенок оставлены без присмотра) и, если врач не посчитает необходимым ее задерживать, настаивать на больничном заключении не будет.

После разговора с женой настроение у него улучшилось, и даже отчего-то прибавилось деловой энергии. Он спустил Сашу на пол — тот давно уже рвался, присмотрев под столом мячик, — и еще раз обследовал содержимое сумки Кирюшиной. Более тщательный неспешный осмотр принес результат: в потайном кармашке Андрей обнаружил небольшой аккуратно сложенный вчетверо лист из блокнота, здесь же была шариковая ручка с зеленой пастой, по виду совсем новая. Он развернул листок. Некрасивым, испорченным профессионально-медицинской деятельностью почерком, зеленой пастой (судя по всему, той самой) было написано: «Двенадцатое июня. Юдин Дмитрий Семенович. Багратиона, 8, квартира 97». Очень удачная находка! Возможно, какая-то зацепка. Нужно срочно прояснить этого самого Юдина Дмитрия Семеновича. Записка написана недавно: запах пасты еще не успел выветриться, — может быть, даже вчера. Не тот ли это второй, у которого провела сегодняшнюю ночь Кирюшина и который оказался «еще страшней и опасней» первого? Но при чем здесь двенадцатое июня? Без всяких сомнений, писала она это не двенадцатого июня, тогда что имела в виду? Это тоже хорошо бы прояснить.

Андрей катнул ногой мяч, который Сашка ему бросил, и позвонил Балаклаву на мобильный. Тот, вопреки ожиданиям (шеф отсутствует, значит, и остальным не обязательно надрывать себя работой), оказался в агентстве. В данный момент они все трое (Денис тоже оказался сознательным) пили чай и обсуждали последние новости — ненормальную новую клиентку, поразившую Олю.

— Привет, Вениаминчик! — бодро начал Никитин, снова откатывая мяч, подброшенный Сашкой.