Надежда Зорина: Непойманный дождь

Я обошел весь дом, по ходу зажигая свет, но так никого и не встретил. В спальне супругов Валуевых обнаружилась незаправленная постель, в библиотеке на диване — собачий поводок, в детской на полу — тот самый мячик, а в кабинете Анатолия Исаевича… компьютер. Он стоял у самого окна, задней стенкой монитора упершись в подоконник. Я с трудом поборол искушение, чтобы его не включить, потому что мне вдруг показалось… со всей ясностью вдруг представилось, что с его помощью обязательно найду разрешение этой абсурдной ситуации. Но я поборол искушение. Я вспомнил, что просто курьер, моя задача — доставить письма, а все странности этого дома нисколько меня не касаются, и обиделся на судьбу, из глубины души опять поднялся протест, но я его подавил, достал письма и положил их на стол возле компьютера.

И тут прозвонил звонок. Я замер в ужасе. Звонок повторился. Залаяла собака, заиграла музыка — та самая мелодия на фортепьяно, из первого вечера, из сегодняшнего, из радио в детстве. Голос ребенка — я очень отчетливо это услышал — позвал отца, по лестнице прошумели шаги… Я прокрался к окну, слегка отдернув штору, выглянул. Крыльцо было хорошо освещено, на крыльце стоял человек — униформа, бейсболка, черные солнцезащитные очки, беджик белел на груди, в руке он держал конверт — курьер. Это я стоял на крыльце, я, которому никогда не откроют. Но шаги спустились по лестнице, шаги проследовали к двери, щелкнул замок. Я ясно услышал свой голос: «Здравствуйте, вам заказное письмо. Распишитесь, пожалуйста». Я не увидел того, кто его получил, но конверт перекочевал из руки курьера в темноту дверной щели. Шаги поднялись по лестнице, шаги стали приближаться к кабинету, дернулась ручка двери, я бросился за портьеру, притаился, замер. Вот сейчас он войдет, вот сейчас он увидит.

Никто не вошел. Полыхнула молния за окном — начало октября, сезон гроз давно прошел! — раздался страшный человеческий крик, стук грузного тела об пол, и только после этого прогремел гром.

Я не знаю, как оказался на улице, не помню, забыл. Вероятно, выбрался через то же окно, через которое проник в дом. Говорят, в детстве, до шестилетнего возраста, я страдал лунатизмом. Я иду, нет, бегу по улице. Сколько времени я так бегу? Безлюдно, темно, накрапывает дождь — в тот день, когда я вернулся из клиники, тоже шел дождь, мелкий и безнадежный, точь-в-точь как сейчас. Редкие фонари горят тускло, в голове звучит музыка, невозможно отделаться. Закричать, заплакать, разрыдаться? Не поможет, ничто мне теперь не поможет. Как прекрасно быть просто курьером, но я не смог, не смогу. Совершенно незнакомая улица, куда мне теперь идти, как выбраться отсюда? А в голове звучит и звучит… Гроз в октябре не бывает. Мне не справиться с взбунтовавшейся действительностью. Может, если бы я поддался искушению, если бы включил компьютер, решение было бы найдено? Зачем я им поверил, зачем так неукоснительно исполнял все их предписания? Может, уже наступила ночь? Ветер. Дождь в лицо. Я заблудился. И в голове все звучит. Не думать о том, что произошло в этом доме, да мне вообще нельзя думать, так и врач говорил. Я работник курьерской почты, я просто исполнял свои обязанности — разносил заказные письма. По адресу Ильина, 37 пришло сразу четыре письма, я отнес их, доставил в целости, я видел, как я их вручил: подошел к дому, звучала музыка, позвонил в дверь, залаяла собака — большая собака, судя по поводку в библиотеке, — по лестнице загремели шаги, дверь приоткрылась. Курьер в униформе, с беджиком на груди, в бейсболке и черных очках — я — их вручил и попросил расписаться в квитанции. Пришлось задержаться после работы, потому что хозяев застать можно только вечером, после семи.

Фонари погустели, дождь стал стихать. Улица оживилась. Я вышел, я почти спасся. Однажды меня спасли, а сегодня я сам спасся. Вывеска. Переливается разноцветными огнями — бар «Загляни». Загляну. Это то, что мне нужно. Горячий кофе. Нет, лучше немного спиртного. Продрогший работник курьерской почты желает согреться.

Крепких напитков не оказалось, только пиво разнообразных сортов и оттенков. И к нему большой выбор рыбных закусок. Рыбу я не люблю. Заказал себе «Клинское». Принесли большой запотевший бокал, от одного только взгляда на него мне стало еще холоднее. Кажется, здесь не курят — воздух чистый, и на столе нет пепельницы. Выпить пиво и уйти поскорее.

Зачем я вообще сюда зашел? Мне нужно домой. Все вышло не так, я ошибся. Завтра рано вставать, работа моя тяжелая — весь день на ногах, весь день на людях, от переизбытка свежего воздуха постоянно горит лицо.