Геннадий Скубилин - Записки следователя

Белоусов покрутил барабан нагана. Вложил оружие в боковой карман демисезонного пальто.

— Ты не в шинели?

— Надоела за день, намокла, тяжелая, плечи оттянула.

Он поцеловал расстроенную жену. Вышел из квартиры. Тускло горели фонари на улицах города. Из головы не шел разговор об Илье Слезкине. Если здесь, значит, будет всячески вредить. Любому большевику из-за угла перегрызет горло, как бешеная собака.

Нестерпимо заныла нога. Он едва доковылял к церкви, которую по чрезвычайному сообщению разведчика Кривоносова этой ночью должны грабить бандиты. Максим Андреевич хотел лично убедиться в надежности засады, в готовности опергруппы во всеоружии встретить шайку атамана Бьяковского.

Анна не ложилась спать без мужа. Укутавшись шерстяным платком, накинув на плечи пальто, она начала гладить свежее, вымерзшее на балконе белье. Мысли сначала крутились вокруг той же неприятной новости о том, что Илья Слезкин в городе: как бы из этого не вышло что-нибудь худого для нее и Максима: «Может быть, действительно, — думала Аня, — зиму провести в деревне у Максимовой родни?..»

Часы пробили час ночи. Анна вышла из квартиры и поднялась со своего второго этажа на третий. Легонько постучала в дверь. Через минуту она стояла в прихожей Рябова. Его супруга, Наталья Кирилловна, флегматичная, полная, розовощекая женщина успокоила Анну.

— Не томитесь зря. Идите отдыхайте. Чай, ребенка ждете. Вам покой нужен. Послушайте меня, старую, троих родившую, не волнуйтесь. И моего нет. Значит, оба на службе.

— Обещал прийти через полчаса и нет. А вдруг что случилось? Вот чего я боюсь.

— И мой все время под утро заявляется. Такая у них работа. Одно слово — рабоче-крестьянская милиция. Придут невредимые.

Анна немного успокоилась, попрощалась с Рябовой и вернулась к себе. Но спать до прихода мужа так и не легла. Ей мерещилось, что Илья вдруг внезапно напал на Максима, ранил или, того хуже, убил…

Наконец-то щелкнул ключ, хлопнула дверь. Муж! На глазах Анны заблестели слезы радости. Она выбежала в прихожую.

— Все глаза проглядела, ждать устала. Порохом от тебя пахнет. Стрелял, что ли? Рассказывай.

Анна сняла с мужа пальто, фуражку, потерла ему уши, щеки.

— Шапку носи, уже мороз на дворе. Зима наступает. А он в кепочке в такую стужу прогуливается.

— Обязательно выполню все твои указания. А теперь давай спать. Ты хочешь баю-бай? — скрывая озабоченность, шутливо проговорил Белоусов.

— Очень.

— Я тоже. К тому же рано вставать. Но часа четыре в запасе есть, можно, так сказать, отдаться Морфею.

В постели Максим сделал вид, что сразу заснул. На самом деле, его не покидали беспокойные мысли о только что проведенной операции. На первый взгляд, все оказалось так, как сообщил Кривоносов. Выходит, разведчик все-таки вошел в доверие? Возле церкви Дьяконов подполз к Белоусову и, задыхаясь от волнения, прошептал:

— В цвет попали. Засада удачная. Кривоносова стоит там держать. Через него головорезов выловим, молодец парень.

«Однако бандиты не полезли в церковь, а всего лишь обстреляли ее. Стало быть, — думал Белоусов, — они знали о засаде. Нет ли в этой ситуации разгадки всех наших провалов? Грабители подошли к церкви, пошумели и удалились. Маскарад! Значит, Кривоносова бандиты продолжают водить за нос? Он расшифрован! Я это понял, а почему Дьяконов не догадался? Почему настаивал оставить разведчика в логове банды?»

Белоусову нравился начальник оперативной части — энергичный, расторопный, грамотный. Одним словом, бывший фронтовой офицер. По деловым качествам он — находка для управления губмилиции. Надо к Дьяконову попристальнее приглядеться, больше ему доверять. Мало ли бывших офицеров стали в дни революции истинными защитниками простого народа?

Но мысли стали путаться. Белоусов осторожно, чтобы не потревожить сладко спавшую жену, повернулся на бок, вытянул поудобнее ноги и сразу расслабился. Голова утонула в мягкой пуховой подушке. Долгожданный сон сковал его.

В эту ночь Столицыну не хотелось спать. Он снова и снова, в который раз, подходил к отобранной для него одежде, примерял один, второй костюмы, набрасывал на шею галстук. «Эх, — с улыбкой думал Тихон, — хорошо бы в сюртуке, лакированных туфлях появиться в родном городке. Хотя, наверное, все знакомые и родные здорово перепугались бы…»