Михаил Март - Портреты в черных тонах (Стеклянная тень – исход)

В одном из залов особняка, возле шведского стола, тихо переговаривались две кумушки.

– Какой у Маши безупречный вкус. Она опять затмила всех своим нарядом, – шептала первая дама, то и дело поправляя на груди изумрудную брошь в золотой оправе.

– И обрати внимание, милочка, никаких украшений, – кивала ее собеседница, пожилая женщина с копной седых волос.

– Она принципиально их не надевает. Тут каждая старуха обвешана бриллиантами, как новогодняя елка. Жалко закрывать такую шейку с бархатной кожей стекляшками. Хороша!

Некоторое время женщины молча наблюдали за гостями, а потом вновь зашушукались.

– Я слышала, у Маши есть соперница, – уверенно заявила седовласая сплетница.

– Это кто же? Такого не может быть!

– Жена Сутягина, милочка. Вот почему Роман и приходит без Эльвиры. Не хочет другу на мозоль наступать. По богатству они равны. Тут их никто не переплюнет. Не тягаться же им своими женщинами.

– Но там жена, а здесь дочь, – возразила дама с брошью.

– И обе наследницы. Ведь Аркадий и Роман уже не молоды. Пока они живы, все выглядит чинно и благородно. Но если умрут, в дело пойдут другие законы и порядки. Начнется настоящая бойня. Ты видела, чтобы в одном театре работали на равных две примы, или, как нынче говорят, «звезды». Кто-то кого-то обязательно сожрет.

– Я не думаю, что у Маши может быть равная ей конкурентка.

– Эльвира тоже окончила университет с отличием, но не московский, а питерский. Да и по по внешним данным не уступает Маше.

– Даже вообразить себе такое не могу. Кстати, ты обратила внимание, последнее увлечение Маши уже на вторую вечеринку не является.

– Ты о Глебе? Ну, тут все понятно. В городе открылся его вернисаж в центральном выставочном зале. Она сделала из него известного художника, и он стал ей неинтересен. Жди нового оборванца с очередным талантом. Сделает из него гения и бросит, – усмехалась седовласая дама.

– А мне Глеб нравился больше всех, дорогуша. Не красавец, но с изюминкой. Одна улыбка чего стоит. Море обаяния, – шептала ее собеседница, поглощая деликатесы.

– Да, милый был мальчик. Забудь о нем. Маша не из тех, кто оглядывается назад. Она умеет смотреть только вперед.

– И правильно делает. Нет, что ни говори, а у нашей принцессы не может быть соперниц.

– Пока не станет королевой.

Помимо двух кумушек, Машу обсуждали и другие гости. Смысл высказываний сводился к тому же. Но в кабинете хозяина, где уединились Мезенцев и Сутягин, разговор был в более мрачных тонах, хотя тоже касался дочери владельца дома.

Бывшие компаньоны с бокалами красного вина отдыхали в глубоких креслах перед камином и курили сигары. Сцена из старого английского романа, но на русский лад. Мезенцев и Сутягин не были ни аристократами, ни даже джентльменами. Они в них играли. Свои привилегии эти ребята получили не по наследству, а выбивая зубы всем, кто стоял у них на пути. Они привыкли жить не по законам аристократов, а по законам джунглей. Кто сильнее, тот и выживает. Странно, что львы – цари зверей – изображены на гербе Великобритании. Львы были здесь и сейчас, хотя родились под знаменем серпа и молота. Аможет, и не странно. Лев – всего лишь зверь, а кувалда и острый полумесяц – оружие.

– Мы всегда были честны друг перед другом, Рома, – тихо говорил Мезенцев, пуская кольца дыма, – Я хочу, чтобы так и оставалось.

– У тебя возникли сомнения? – улыбнулся Сутягин.

– Не в тебе, Рома, а в себе. Я хочу услышать от тебя клятву наподобие той, какую мы дали друг другу в начале наших славных дел.

Улыбка с лица Сутягина сошла на нет.

– Что-то случилось, Аркаша?

– Неизбежность. Мне крышка. Лекарь за мое здоровье не дает и ломаного гроша. Это его слова.

– Так серьезно?

– Серьезнее не бывает. Маша остается на растерзание хищников. Ей с ними не справиться. Тут ума мало. Инстинкты тоже не помогут. Нужны клыки. Острые, заточенные под любую глотку. Она слишком доверчива, Рома. А в наше время никому верить нельзя.

– Я позабочусь о Маше. Можешь на меня положиться. Клянусь тебе женой и дочерью. Дороже их у меня никого нет. Ты сам знаешь.

– Спасибо, Рома. Ты сказал то, что я хотел услышать.

– Ты мне больше, чем брат, Аркадий. Мы родились в один день. Мы прошли весь путь рука об руку. Мне страшно терять тебя.

– Смирись с этим. Мы не боги, мы те, кто обжигает горшки. Просто мне теперь подыхать будет легче. Маша – моя единственная головная боль.

– Если так, то забудь о головной боли. Я возьму Машу под свое крыло.