Оксана Обухова - Боже мой, какая прелесть!

Лифт подъехал к первому этажу, дверцы приоткрылись, я прочертила затянутым в атлас животиком по бронированному милицейскому корпусу и, выйдя на площадку, мурлыкнула:

– Вы такой… внушительный мужчина… Это что-то!

Внушительный мужчина запнулся о крошечный лифтовой порожек и чуть не въехал фуражкой в противоположную стену.

Я поняла, что с нежностями пора заканчивать. Впечатление я о себе оставила достойное, а на улице лейтенант мне нужен в полном адеквате.

Милиционер обогнал меня на широкой лестнице в парадном, первым вышел на улицу и, уточняя, поинтересовался:

– В какой стороне стоит машина, в которую сел замеченный вами мужчина?

– Та-а-ам… – Я взмахнула перстами, указывая на противоположный конец двора.

– Хорошо, – прищурившись в темень, отозвался старший лейтенант.

Патруль был местный. И так же как и я, был прекрасно осведомлен: уйти из этого двора на машине невозможно. Милицейский автомобиль привольно расположился напротив Риткиного подъезда и перегородил дорогу. Второй выезд два года назад добрые люди перегородили бетонными шпалами. Аборигены устали смотреть, как через их двор автолюбители огибают пробку на проспекте, и поступили мудро и просто: однажды ночью выгрузили на асфальт две шпалы, сделали вид, что так оно и было, и оставили двор с единственным выездом.

Деться бандитам было некуда. Развернуться и поехать обратно не получится – мешала машина с мигалкой на крыше. Путь по газонам закрывала плотная шеренга ночующих у обочины машин.

Старлей сделал какой-то знак в сторону своей машины (истолковала его двояко, то ли он сообщил, куда выдвигается, и требовал поддержки, то ли предлагал бдеть тщательнее), схватила его за рукав и простонала:

– Ой, мамочки! А вон и Ритуся! На лавочке лежит. Господин капитан, вы не поможете мне ее до мой донести, а?

Старлей, одним махом произведенный в капитаны, на лесть не повелся.

– Позже, – сказал бескомпромиссно. – Пока жите, где стоит машина.

Машина бандитов, которую я заметила сквозь ночную, пробитую фонарями листву, наверняка поменяла дислокацию. Успела съездить до шпал и притвориться «заночевавшей» в другом месте.

– Пойдемте, – обреченно согласилась я и безынициативно потопала в другой угол огромного двора. Прикрываемая спереди спиной в бронежилете, устало равнодушная.

Я четко понимала, что автомобиль старлею вряд ли укажу в точности. Но разыскать даже в темноте машину, полную пассажиров, представлялось возможным. Мне было совершенно наплевать, как поступят со злоумышленниками милиционеры: проверят документы и оставят в покое или надают по шее и увезут с собой. Мне главное – Ритусю в безопасности доставить до квартиры и не сболтнуть лишнего. Заподозрить в блондинке с атласной грудью коварный расчет было бы совершенно немыслимо. Я выглядела наивной свидетельницей без всякой задней мысли, шагала через двор и нудно причитала: «Помогите мне подружку донести, она вообще-то не пьет, но сегодня у нее душевный кризис…»

Старлей мрачно соглашался и на ходу расстегивал кобуру…

Не знаю, что напугало бандитов: мое ли сопровождение милиции в ночном рейде или жест лейтенанта, расстегнувшего кобуру недрогнувшей рукой. Но за последовательность дальнейших событий я не отвечаю, поскольку вовсе их не запомнила.

Кажется, сначала над нами пронеслась автоматная очередь. Но с другой стороны, когда она пронеслась, я, кажется, уже валялась на земле.

Скорее всего, старший лейтенант заметил, как из открывшейся автомобильной дверцы показался автоматный ствол, и успел отшвырнуть меня в сторону лавочек. Но возможно, вначале ударила над головой очередь, а уже потом я покатилась к лавочкам… Не помню.

Достоверно в памяти остались только вкус и запах пересушенной московской улицы. Я валяюсь под обстрелом, вжимаюсь носом в жухлую траву и дышу песком и пылью. Старлей возится рядом и пытается одновременно пинком ботинка закатить меня под лавку, достать наконец пистолет из расстегнутой кобуры и увернуться от фонтанчиков пыли, взметаемых пулями.

Не видела, как ловко у него получились два последних дела, но я под лавочку так и не попала. Старлей матерился и катался по земле как ненормальный. Его бронированный торс прикрывал меня от пуль, я тихонько повизгивала и вспоминала маму, папу, Бога и бывшего тренера Ирину Игоревну, говорившую после каждой тренировки: «Не гуляйте, девочки, допоздна, Москва место небезопасное».

И уже совсем было простившись с жизнью, вдруг услышала, как от оставшихся в машине товарищей лейтенанта (или второй мужик успел с пятого этажа на подмогу кубарем свалиться) по бандитской машине ударила ответная автоматная очередь.