Оксана Обухова - Дело толстых

Родственники привезли с собой четыре чемодана, диплом Бори об окончании с отличием экономического факультета Казанского университета, пустую клетку попугая Коко (птица скончалась от ностальгии, едва клетка пересекла пограничный кордон аэропорта Шереметьево-2) и вести из новой России.

Самуил Моисеевич выслушал «повесть временных лет» и впал в искус.

Давным-давно, пролетая в салоне Ту-134 над опостылевшей отчизной в направлении Запада, бывший гражданин Гольдман дал себе слово — никогда не возвращаться. Ужас заключения, битва с ветряной мельницей в форме прокурора и огромные срока за деятельность, за которую, в принципе, ордена надо давать, отбили у него желание трудиться на благо отчизны. Самуил Моисеевич выписывал несколько российских газет, вдумчиво отслеживал последние новости, но демократы из бывших коммунистов доверия в нем не вызывали. Молодые шумливые реформаторы, набивающие карманы под лозунгом борьбы с тоталитаризмом, и вовсе вызывали брезгливое отвращение.

Племянник Боря позволил себе не согласиться. «Возврата к прошлому быть не может, — твердо заявил Борис Аркадьевич. — Россия не Китай, народ в ней бунтарский и не такой послушный. Реформы будет продолжать хоть из исследовательских соображений, хоть бы из вредности. В пику всему миру».

Самуил Моисеевич пролистал биржевые сводки (нашел их скучными) и обратил свой взор к России. Вероятный процент отдачи, возможная степень риска… Боря под ухом поет отчизне оды… И Самуил Моисеевич Гольдман решил попробовать. Слишком прилично-тягуче жилось на берегах Женевского озера. Слишком скучно.

Но данные обещания господин Гольдман всегда выполнял свято. «Сам в Россию ни ногой», — сказал Самуил Моисеевич, вспоминая клятву, данную в салоне Ту-134, и отправил на разведку племянника.

В столицы семейство Гольдман мудро не сунулось. Для первого, пробного шага Гольдманы выбрали недалеко от Москвы тихий областной центр с полумиллионным населением и после недолгого семейного совета послали туда Борю, вооруженного пачкой наличности, подробным инструктажем и письмом к авторитетному человеку.

…Князь принял посланника радушно. Дикий рэкет давно уступил место «цивилизованной» крыше, копейка от бизнеса шла тугая, так что пустить под крыло еще одну фирму с обеспечением на Западе — прибыль верная.

Долгими и скучными швейцарскими вечерами Борис Аркадьевич успел наслушаться от дяди о власти и нравах воровской элиты. Попав в гости к авторитету, Боря скромно сидел на уголке дивана и ждал, пока Князь, близоруко щурясь сквозь очки, ознакомится с посланием. Самуил Моисеевич отбывал срок в лагере, где смотрящим был Князь, в письме мелькали воспоминания и поклоны, и читал законник долго. За его спиной стоял худой высокий парень и ловил каждый жест гостя.

«Боже, скорее бы это кончилось!» — подумал Борис Аркадьевич и промокнул лоб белейшим носовым платком. (Пока Боря вынимал из кармана пиджака носовой платок, худой парень чуть не пристрелил его взглядом. Каждый жест стерег. Класть платок обратно в карман Боря благоразумно не стал, комкал в кулаке и, мучаясь от жажды, ждал вердикта.)

— Что же ты, дядя Ваня, гостя чаем не поишь? — вошла в гостиную красивая стройная брюнетка в свободном брючном костюме. Черный шелк струился вокруг длинных ног, девушка небрежно отбросила за плечи блестящие темные волосы и села на подлокотник кресла авторитета.

«Села как у себя дома, — мелькнуло в голове Бори. — Любовница?»

Но жест, которым Князь похлопал девушку по колену, был скорее отческим. Красавица приветливо улыбалась гостю, и Борис Аркадьевич почувствовал себя свободнее.

«Однако, — подумал он. — Таких и в Париже не часто встретишь».

— Налей, Марта, гостю чего-нибудь, — приказал Князь, и Борис Аркадьевич понял, что дело его выгорит.

Так оно впоследствии и вышло. Но, кроме разумного процента от прибыли, законник поставил жесткое условие — заместителем Бориса Аркадьевича станет Гудовин Владимир Александрович. Тот самый худощавый психопат, готовый пристрелить гостя за один неверный жест.

Отказывать авторитету в данной «просьбе» Борис Аркадьевич не посмел. Неразумно ссориться с королем города из-за такой мелочи, как примитивный необразованный бандит. Борис Аркадьевич сводил Марту в ресторан, провел, как ему показалось, тонкую разведывательную беседу и окончательно успокоился — Вова Гудвин в вопросы экономики не полезет. На него ляжет самая неприятная часть работы: улаживание вопросов с конкурентами от бизнеса и криминала, отсечение доярок различных инстанций, беспрепятственное прохождение груза через таможню и, главное, присмотр за бесперебойным и безопасным течением бизнеса.