Алексей Пронин - Страж державы

Слова Тихомирова, тотчас приведшие Миссионера в чувство, подкрепились делом в виде протягиваемой ему внушительной никелированной фляжки, доверху наполненной коньяком.

Он забыл, он совсем забыл в непрекращающемся вихре событий, с катастрофической быстротой сменявших друг друга, что вчера ему исполнилось двадцать пять лет.

Девятого мая, в шесть часов вечера после войны.

Но вчера, в это время, война еще продолжалась, и не было ясности в том, сумеют ли они вырваться из этого закружившего их водоворота живыми и невредимыми. Не до этого было. Только сейчас, когда все уже позади, когда воспоминания об Эмире, Салахе, Фишере и многих других, с кем довелось пободаться в этот нелегкий весенний уик-энд, уже стирал в мозгу незримый чистильщик памяти, он отчетливо осознал, что стал старше.

Что никогда не сможет забыть пронзительные в своей обреченности глаза миниатюрной еврейки Сары Абельман, первой женщины, которую ему довелось убить в своей еще только начинающей раскрывать перед ним не всегда приятную многогранность жизни. Что трудно будет забыть двух очаровательных обольстительных красоток – Мари и Фатиму, жребием судьбы посланных ему в напарницы. К горлу подступил неприятный комок. Взяв фляжку с коньяком, Миссионер как следует приложился к горлышку.

– Спасибо, что напомнили, Михаил Егорович.

Полковник, улыбнувшись, похлопал его по руке:

– Не стоит благодарности. Вы с честью выдержали испытание, которое мы подкинули вам в эти выходные. Когда прилетим домой, мы поможем вам отметить прошедший день рождения с надлежащим размахом.

Они передавали фляжку из рук в руки и беседовали на отвлеченные темы, пока она не опустела и глаза Миссионера не закрылись сами собой. Тихомиров не стал тревожить старшего лейтенанта российской полиции. Он думал о своей канувшей в Лету молодости и о жестоком несовершенстве выстроенного вершителями судеб коловращения жизни.

Роман Максимович Слобцов не думал ни о чем, погрузившись в глубокий сон.

Фатима и Мари в этот момент уже обосновались в одной из гостиниц Монако, княжества Ренье, где, в соответствии с полученными инструкциями, они вскоре прикупят в собственность на деньги, любезно предоставленные американцами, какой-нибудь ночной клуб, чтобы быть в курсе того, как любят развлекаться сильные мира сего.

Миссионер спал как убитый. Ему снился Париж, который приобрел во сне гипертрофированные формы, заполненные массой сцепившихся в немыслимом клубке и растекающихся по улицам живых тел, из которого то и дело появлялись уродливые лица тех, с кем ему пришлось столкнуться в эти чудные майские выходные. Эмир, Абдул, Сара, Энтони Фишер, де Линар и в самом конце – нестареющая мадам де Брильи, держащая его за ладонь и стремящаяся затянуть его в этот кишащий телами поток, превратившийся в конце в огромного склизкого зеленого спрута, вцепившегося в него щупальцами с другой стороны искривленного зеркала.

Одно из щупалец, нежное, похожее на женскую руку, обхватило его голову и прижало к холодному, отражающему его вытянувшее лицо стеклу, треснувшему от напора. Зеркало разлетелось на множество осколков, собравшихся в мозаику из букв, на глазах сложившихся в слова, которые он так и не успел прочитать…

Благодаря успешным оперативным действиям старлея Слобцова был перекрыт крупный канал снабжения экстремистов Северного Кавказа, а также отведены подозрения от работаюшего в ЦРУ российского «крота». В очередной раз была доказана эффективность функционирующего в составе российской полиции особого департамента, что и отметили заинтересованные в его создании первые лица государства.

Мари и Фатима превратились в респектабельных светских львиц, вхожих в самые высокопоставленные кабинеты европейских держав.

Робертсон женился на забеременевшей в Булонском лесу секретарше из посольства.

Гарри Стиклер через год вышел в отставку и уехал на семейное ранчо в Техас.

Энтони Фишер, после соответствующего служебного расследования, не выдержал напряжения и сошел с ума. Содержится на данный момент в одной из частных психиатрических клиник.