Алексей Пронин - Страж державы

Де Линар ответил кивком головы уже на ходу.

Два часа в компании мадам Клико пролетели почти незаметно. Мари и Сара, запивая беспокойство веселящей жидкостью, под конец второго часа неведения утратили бдительность и не смогли отследить момент, когда за их спинами появился Миссионер.

– Как отдохнули, девочки?

Реакция девочек была немного заторможенной и намного более обескураживающей.

– Ты посмотри, какой красавчик! – обернувшись к нему, с придыханием произнесла Мари. – И совершенно свободен.

– Отдохнуть не желаешь? – в тон Мари продолжила Сара.

Обе амазонки, соблазнительно улыбаясь, потянулись к нему руками.

– Я рад, что вы не скучали, – успел увернуться от шаловливых рук Миссионер, – но нам, к сожалению, пора. Не будем мучать ожиданием дядюшку Лаза. Тем более что у меня для него кое-что есть.

– Как? Уже?

– Прошу прощения за излишнюю торопливость, – придал он своему лицу виноватый оттенок, – но я, как истинный джентльмен, просто не мог себе позволить оставлять дам скучать более продолжительное время.

– Вы хотели предъявить неопровержимые доказательства смерти Эмира, – строго поинтересовалась Сара после того, как темно-синий «Рено» отъехал на приличное расстояние от ночного клуба.

– Ну, если тебе не терпится. – Миссионер, не оборачиваясь, передал назад сумку с подсохшими на ткани пятнами крови.

– Что это? – брезгливо отодвинула ее от себя Мари.

– То, что просила Сара.

Иудейка, дрожа от возбуждения, открыла сумку. Запах сворачивающейся крови, запах смерти разлился по всему салону, и на Сару оскалились остекленевшие глаза Мохаммада аль-Рабани.

– Остановите машину! – крикнула она, не выдержав сурового взгляда Эмира.

Когда их компаньонка окончательно избавилась от остатков пищи, дружина Миссионера в полном молчании продолжила путь.

Париж, площадь Звезды

02.10 местного времени

Париж – ночной город. Поэтому, несмотря на столь поздний час, люди, одурманенные запахами зрелой весны, не торопились покинуть его улицы, боясь оставить многовекового исполина наедине с его не всегда веселыми мыслями. В эту зараженную беспечностью людскую массу органично влились двое мужчин, хоть и отличавшихся друг от друга по возрасту, типу лица и многим другим психофизическим характеристикам, но оказавшихся тем не менее сидящими вместе на одной из многочисленных лавочек, разбросанных по площади. Представительницы слабой половины человечества с явным сожалением поглядывали на симпатягу старлея, сидевшего бок о бок с дядюшкой Лазом, пуская вздохи по поводу нетрадиционной ориентации красавца брюнета.

Миссионер от этих понимающих взглядов готов был провалиться на месте вместе с религиозным ортодоксом, неподвижно застывшим рядом, мысленно отпуская ряд нелестных замечаний, во множестве имевшихся в словарном запасе каждого уроженца одной шестой части суши, по поводу непунктуальности резидента американской разведки.

Мари, наблюдавшая вместе с де Линаром и Сарой за необычной парочкой из машины, позволила себе отпустить по этому поводу не совсем политкорректный комментарий:

– По-моему, босс, вы выбрали для вечернего моциона не подходящее вашим сексуальным предпочтениям место. Тут обычно тусуются парижские геи. – Сладкий голос уроженки Подмосковья, продублировавшийся в ушной раковине Миссионера, окончательно испортил ему настроение.

К его счастью, де Линар, сегментировавший праздно шатающуюся вокруг места встречи публику, несколькими секундами позже выхватил из толпы уже знакомую ему фигуру Стиклера.

– Внимание, объект на подходе. Один.

Миссионер, сжавшись, как пружина, спиной уловил колебания воздуха в полуметре от себя и, не оборачиваясь, буркнул недовольным тоном:

– Опаздываешь, Гарри!

– Прошу меня извинить. Честно говоря, я просто недооценил ваши оперативные возможности. Я хотел бы…

– Спортивная сумка. Справа.

Гарри Стиклер, осмотревшись, дабы не попасть в ловушку, нагнулся и протянул к сумке правую руку. Внутри нее что-то колыхнулось. Его сердце в предвкушении холодного блюда под названием «месть» вышло из-под контроля, погнав кровь по жилам процентов на сорок быстрее. Замок уступчиво вжикнул, и глаза Гарри Стиклера уперлись в шедевр постиндустриального минимализма – голова Эмира в собственном соку. Малоприятное зрелище не вызвало у него отвращения. Сдерживая эмоции, он закрыл сумку, оставив голову террориста скучать в одиночестве, и вернул ее на место.