Елена Котова - Третье яблоко Ньютона

— Я достаточно долго изучал историю костюма, чтобы одеть тебя для суда подобающим образом.

— Тогда можешь раздеть меня сейчас…

На следующий день, проснувшись поздно, Варя увидела, что Мэтью рядом в кровати нет. Она спустилась вниз, тот сидел за лэптопом на кухне, разложив вокруг распечатки из Интернета, кипы газет, которых еще прибавилось со вчерашнего дня.

— Привет, а где завтрак?

— Я не хочу. Сделай себе кофе. И мне тоже, а то мой совсем остыл.

— Что мы сегодня будем делать? Что ты еще мне должен показать? Может, съездим в Кент?

— Нет, я сегодня хочу работать.

— Да? А как же я?

— В машине есть второй лэптоп, из моего офиса. Ты будешь русскую и немецкую прессу прорабатывать, если хочешь, конечно.

— А чем мы, собственно, занимаемся?

— Пока хочу понять все, что происходит. Ты знаешь, например, что из банка ушла в отставку Мария Гонзалес?

— Вот те нате, хрен в томате, жаль, ты не поймешь. I mean, I am astonished. [73]Когда?

— За десять дней до суда. Теперь газетчики связывают ее отставку, конечно, с твоим делом. Действительно, на поверхности легко сочинить story о том, что ты невиновна, а комплайенс банка… понятно. Но если о реальности говорить, я размышляю о том, почему Гонзалес внезапно ушла? Еще мне интересно понять, почему английская пресса пишет о твоем деле подробно и воодушевленно, а американская — крайне скупо и скептически, — вспомни вчерашнюю статью в USA Today. Садись за работу, смотри европейскую прессу. Прочти, что пишут в России. Ну, что там пишут, в общем, понятно. Садись, не отлынивай. Кофе готов? Можешь прямо тут сидеть, ты мне не помешаешь, если не будешь разговаривать, включать на компьютере музыку, играть в дурацкие стрелялки и много курить.

«Вот те нате, действительно, хрен в томате, — думала Варя, делая все, что было велено. — Раскомандовался… „Сиди тут, не сиди там, не кури много“. Вчера уже было понятно, что и как пишут. Как тогда, в январе, все было понятно. Ясно, что ему интересны все детали. Приятно читать о себе великом…»

Было бы даже немилосердно как-то ему в этом удовольствии отказывать. А лучше было бы опять пойти погулять или съездить куда-нибудь, в Брайтон, например, где она никогда не была. Но Мэтью был уже недоступен ни миру, ни Варе.

Ей ничего не оставалось делать, как взять второй лэптоп и заняться чтением. Русская пресса писала, конечно, только о ней, а из немецкой, порученной ей в качестве домашней работы, она осилила только статью на целую страницу во Frankfurter Allgemeine Zeitung. Эта газета хранила верность традициям обстоятельного анализа. Статья начиналась задорно и весело, про то, как с Вари снимали иммунитет и она «спасалась бегством из Америки». Потом шли перипетии ее дела, а вслед за тем — длинный анализ превратностей statutory law and common law Великобритании и истории становления этой запутанной системы. Статья завершалась пассажем о том, как давно назрела судебная реформа в этой стране, что не далее как на днях с блеском продемонстрировал адвокат Мэтью Дарси, который на этом «русском кейсе» приобрел заслуженную мировую славу. Варя собрала в один файл все мало-мальски интересные пассажи, а Мэтью все сидел, отрешившись.

Варя походила по кухне, открыла холодильник, стала жевать кусок сыра, глядя на Мэтью. Тот сидел, сосредоточившись. Варя смотрела на него и чувствовала, что так сильно она никогда еще в жизни не любила ни одного мужчину. Наклон его головы, как он пишет левой рукой, его изогнутые чувственные губы, — все было совершенством. «Нет никого прекрасней моего Мэтью, — думала Варя, теперь жуя яблоко. — Как же я люблю его. И это такое же ничем не замутненное волшебство, как закаты, как шампанское у камина. Любовь, не обмусоленная словами. Зачем люди все всегда разрушают? Вот поживу тут еще немножко и надо искать квартиру в Лондоне. Не вместе же с ним жить. А что в Лондоне? Встречаться украдкой? У него эта Грейс, будь она неладна. С другой стороны, ну и хрен с ней, есть и есть, я-то тут при чем. Что мне от Грейс, убудет, что ли? Просто не надо все превращать в бытовуху, тогда все как-нибудь образуется, наверное. Где жить — тоже как-то само решится. Не с ним же. Если его носки с моим бельем в одной стиральной машине будут лежать, мы что, от этого любить будем друг друга больше?»

— Вот что я думаю, — произнес Мэтью, наконец оторвавшись от работы. — Мы засиделись, поэтому сейчас поедем в Чичестер, в мишленовский ресторан. Должен же я чем-то тебе ответить за московские изыски. Залезь в Интернет и зарезервируй столик, скажем, на восемь. Туда еще почти час ехать. Еще я думаю о том, что, при всей моей иронии к теориям заговоров, я склоняюсь к выводу, что Мария Гонзалес действительно работала на ЦРУ, и убрали из банка ее именно они, когда после смерти Серикова ситуация так обострилась. А ситуация для них так обострилась потому… потому что… не исключаю, что где-то там присутствовал и Шуберт. Впрочем, у нас будет время поболтать об этом в ресторане. Тебе сколько надо времени, чтобы собраться? Я очень хочу есть.