Наталья Солнцева - Полуденный демон

Заглядевшись на блудниц, Лавров не обратил внимания на прочие атрибуты полутемного помещения, служившего супругам… чем? Спальней? Но здесь не было кровати. Местом поклонения? Но кому они поклонялись?

Марианна стояла у него за спиной и тяжело дышала, словно ей не хватало воздуха.

Лавров сделал несколько шагов вдоль стены, что-то задел, и какая-то штуковина свалилась с деревянной подставки. Он наклонился и поднял с полу… изящную кожаную плеть с резной ручкой.

– Что это? – обернулся он к вдове.

– Комната пыток…

– Не понял?

– Здесь мы… занимались любовью. Трифон запирал эту комнату на ключ и сам убирался в ней. Никто не смел входить сюда без его позволения. Наша первая брачная ночь прошла в обычной спальне… больше муж там не появлялся. Спальня расположена рядом, за стеной. Там спала только я.

– А где спал Ветлугин?

– Здесь…

Лавров оглянулся в поисках кровати. Вроде бы предмет достаточно громоздкий, чтобы броситься в глаза. Кровати не было.

– Вот… – вдова показала на пятнистую шкуру, брошенную на пол. – Он говорил, что на таком ложе совокуплялись Адам и Лилит… и что другой постели он не признает. Только на звериной шкуре, при живом огне разгорается истинная первозданная страсть…

«Он был сумасшедшим, – подумал Лавров. – Психом. Притащить сюда жену и… О Господи!»

Изумление поглотило его, заставило забыть обо всем, кроме жуткого убранства комнаты. С крюков в потолке свисали толстые металлические цепи с ошейниками, набор плеток и кожаных ремней удовлетворил бы самого взыскательного любителя подобной сексуальной экзотики.

– …на следующую ночь он привел меня сюда, принудил раздеться… – донеслось до Лаврова, – разорвал мое свадебное платье на куски и сжег…

– В этом очаге?

– Да, – кивнула Марианна и задрожала. – Он сказал, что у меня начинается новая жизнь, а с прошлым покончено навсегда. Потом… он надел на меня ошейник… Я не надеялась дожить до утра. Решила, что попала в лапы маньяка, который издевается над своими жертвами, убивает их и закапывает в лесу. Но все оказалось по-другому: проще и унизительнее. Трифон не возбуждался без всех этих приспособлений. Обычные ласки не удовлетворяли его. Обычное женское тело оставляло равнодушным. Интимная сфера нашего брака… была мучительна и постыдна… Но если бы я не подчинилась, он бы убил меня. Не знаю, откуда у меня появилась такая уверенность, но я не сомневалась, что так и произойдет. Временами он пугал меня своей отрешенностью. В случае неповиновения Трифон был готов на что угодно. Им руководило нечто безжалостное, злое…

Она замолчала, вздрагивая и поглядывая по сторонам. Будто здесь все еще витал дух ее грозного мужа.

В тишине комнаты Лавров слышал, как постукивают ее зубы.

– Почему вы все это терпели?

– Вы когда-нибудь испытывали умопомрачение? – вскинулась она. – Кажется, мое состояние можно было назвать именно так. Я позволяла проделывать с собой ужасные вещи. Знаете… это как фильм ужасов. Волосы дыбом, а оторваться невозможно. Постоянно подстегивает любопытство: а что же дальше? что дальше? Теперь до меня дошло, что он подбрасывал в курильницы наркотические травы. Я нашла в его кабинете целую коробку каких-то снадобий… вынесла во двор и сожгла.

Она опустила голову и обхватила себя за плечи. Этот жест делал ее трогательной и беззащитной.

– Вы не обязаны рассказывать мне все, – сказал Лавров, ощущая неловкость от ее признаний.

Но она уже не могла остановиться:

– Я сама хочу… я два года носила в себе боль и позор, которые назывались замужеством. Вы же требовали правды! Так слушайте…

Она всхлипнула, но ее глаза были сухи. У нее начиналась тихая истерика.

– Он бил вас?

– Нет… нет… Ошейник и цепи, это все, что мне доставалось. Все эти орудия пыток предназначались не для использования, скорее для спектакля. Он привязывал меня и щелкал бичом, чтобы вызвать у меня страх. Мой страх возбуждал его. Но я никогда не была уверена…

У нее свело горло, и слова застряли на губах.

– Не были уверены, что он не пустит в ход плеть?

– Он мог сорваться в любой момент. Когда я сопротивлялась чему-нибудь уж слишком отвратительному… он сильнее затягивал ошейник, и я начинала задыхаться…

На что она надеялась? Поразить его воображение? Пробудить жалость? Вынудить согласиться, что ее муж заслуживал смерти?

Лавров почти согласился с этим.

– Однажды на меня накатило такое отчаяние, такая обида… что я схватила плеть и ударила его.