Оса Ларссон - Черная тропа

— Государственный переворот? Кто такие «они», которые готовят государственный переворот? Все это лишь пустые разговоры.

— Я не знаю всех. Герхарт Снейерс! Он, Маури Каллис и еще несколько человек. Будет совещание, на котором они обсудят проблемы в северной Уганде.

— Кто еще, кроме Снейерса? Я не верю ни одному вашему слову. Где будет происходить это совещание? В какой стране? В каком городе? Вы все это выдумали, чтобы очернить «Каллис Майнинг». Как вы можете требовать, чтобы я восприняла ваши слова всерьез? И когда? Когда будет проходить это мифическое совещание?

Дидди Ваттранг прижал кончики пальцев к своим опущенным векам. Няня осторожно взяла его за рукав.

— Помочь вам подняться наверх? — спросила она.

Он нетерпеливо вырвал рукав.

«Боже мой, — лихорадочно думал Дидди. — Неужели я рассказал, что встреча будет проходить здесь? Сказал, что сегодня вечером? Что я наговорил?»

Министр экономики Уганды, госпожа Флоренс Квесига, президент Мусевени и генерал Джозеф Муинде сидят на экстренно созванном совещании.

Министр рассказала о своем разговоре с Дидди Ваттрангом. Она наливает чай с большим количеством молока и сахара из кувшина тонкого фарфора. Президент жестом отказывается. Генерал Муинде берет еще одну чашку. Ей забавно видеть свои крошечные чашки в его огромных руках. Мужчине не удается продеть палец в ручку, поэтому он ставит всю чашку в ладонь.

— Каковы ваши впечатления о Ваттранге? — спрашивает президент.

— Мне показалось, что он в отчаянии и несколько потерянный, — отвечает госпожа Квесига.

— Сумасшедший?

— Нет, не сумасшедший.

— Два момента из того, что он говорил, соответствуют реальности, — говорит генерал Муинде. — Мне удалось проверить: во-первых, госпожу Ваттранг действительно убили. Об этом было сказано в шведских газетах. Второе: самолет Герхарта Снейерса получил разрешение на посадку в «Хипхоле» и «Арланде» на завтра.

— Осталось менее двадцати четырех часов, — задумчиво произносит госпожа Квесига. — Что мы можем предпринять?

— Мы сделаем то, что в сложившейся ситуации продиктовано необходимостью, — говорит президент. — Нам неизвестно, кто, кроме Снейерса и Каллиса, участвует в этом. Возможно, это наш единственный шанс. Чтобы защитить себя, иногда приходится вести войну на чужой территории. Если мы чему-то научились у израильтян и у американцев, то как раз этому.

— У белых другие правила, — говорит госпожа Квесига.

— На это раз — нет.

— Я постаралась дать мистеру Ваттрангу понять, что не поверила ему, — говорит госпожа Квесига генералу. — Я даже засмеялась. Он почувствовал, что его не приняли всерьез. Так что он никак не ожидает, что мы отреагируем. Я подумала, если он вдруг изменит свои намерения и расскажет кому-то, что связывался со мной, они не станут менять свои планы, если он скажет, что я ему не поверила.

— Вы поступили совершенно правильно, — кивает генерал Муинде. — Отлично. — Он осторожно ставит чашку на блюдце. — Менее двадцати четырех часов. Это немного. Пошлем группу из пяти человек. Не моих людей. Так будет лучше — на случай, если возникнут осложнения. Оружие хранится в нашем посольстве в Копенгагене. Они приземлятся там, а потом пересекут границу на машине. В этом месте это совершенно безопасно. — Он поднимается с легким поклоном. — Мне надо отдать кое-какие распоряжения, так что, с вашего позволения…

Он отдает честь. Президент задумчиво кивает. Генерал выходит из кабинета.

Дидди появляется на ужине в усадьбе Регла в тот момент, когда уже подали десерт. Внезапно он возникает в дверях столовой. Галстук болтается на шее, как жеваная тряпка, рубашка выбилась из брюк, пиджак висит на пальце — видимо, он собирался надеть его, но забыл, и теперь тот волочится за ним, как раненый хвост. Все, сидящие за столом, замолкают и смотрят на него.

— Извините, excuse me, — говорит он.

Маури поднимается. Он в бешенстве, но держит себя в руках.

— Я хочу, чтобы ты немедленно ушел отсюда, — говорит он по-шведски самым любезным тоном.

А Дидди стоит в дверях, как ребенок, проснувшийся от кошмарного сна и потревоживший родителей в разгар ужина. Он трогателен, когда на хорошем английском просит дать ему возможность переговорить с женой.

Затем он добавляет по-шведски все тем же мягким тоном:

— Иначе я устрою скандал, Маури. И прозвучит имя Инны, ты понял?

Кратким кивком Маури дает указание Ульрике подойти к мужу. Извинившись, она встает из-за стола. Эбба улыбается ей сочувствующей улыбкой.