Дэвид Дворкин - Время для Шерлока Холмса

Бледные щёки профессора тут же вспыхнули от гнева. Ему, очевидно, было трудно контролировать себя. Всё его тело напряглось, и покачивание бледного лица, делавшее Мориарти столь похожим на рептилию, стало заметнее.

— Да что вы, доктор? — прошипел он.

Он порывисто направился к пушке, а потом вернулся, словно бы нервозная беготня помогала ему освободиться от вспышек раздражения.

Положение моё и всего мира казалось столь безнадёжным, что я, как ни удивительно, не испытывал более никакого интереса ни к Мориарти, ни к его делам. Можно было ожидать, что перед событиями завтрашнего утра я буду ощущать трепет, но я чувствовал лишь апатию. Я не сомневался в собственном поражении и был уверен, что Мориарти обречёт мир на погибель. А если так, то зачем загружать себя деталями работы Мориарти и его явного помешательства? Я отвернулся от этого человека, который по мере приближения запланированного им Армагеддона казался всё менее страшным, и бездумно уставился вдаль.

Внезапно мне на глаза попалось странное устройство, почти полностью скрытое в тени. Любопытный механизм выделялся своим изяществом на фоне простых функциональных станков вокруг, и у меня мелькнула мысль, что место ему скорее в девятнадцатом веке, чем в двадцатом. Это была блестящая металлическая конструкция, и создатели потратили некоторое количество усилий, чтобы сделать приземистый сложный агрегат приятным глазу, украсив корпус латунью, чёрным деревом, слоновой костью и прозрачным блестящим кварцем. Одна из осей была погнута, и вся машина казалась перекошенной, словно бы пострадала в недружелюбных руках. Я несколько минут гадал, что это, а потом внезапно понял. Это же машина времени, легендарное произведение друга Уэллса, замечательный инструмент, который дал Мориарти пропуск в наши дни, положив начало нынешним проблемам! Выругавшись себе под нос, я двинулся к машине времени, но меня тут же кто-то предусмотрительно схватил за предплечье. Я резко обернулся и увидел перед собой взбешённые глаза профессора Мориарти.

— Держитесь подальше от этой машины! — заорал он. — Только я могу к ней приближаться!

Он отпустил меня и сделал шаг назад, а потом с видимым усилием успокоился и опять заговорил, но уже совершенно другим тоном, резко сменив тему:

— Я передумал. Президент приезжает в Солт-Лейк-Сити завтра, и уже понятно, что Шерлока Холмса мы здесь не увидим. Сегодня утром я принял меры, чтобы вашему другу, если он попытается выйти на определённые источники в преступных кругах, сообщили, будто вас держат в городском аэропорту. Я предвкушаю, что он приедет туда завтра, как раз в то же время, что и президент.

Моё отчаяние было так велико, что до меня не сразу дошёл смысл сказанного, но когда я понял, то у меня внезапно подкосились ноги.

— Но он же будет там в момент взрыва! — ахнул я.

— Как трогательно, — насмешливо улыбнулся Мориарти. — Какая забота о друге! Не беспокойтесь, доктор. У вас будет предостаточно возможностей предупредить его. Понимаете, я решил не удерживать вас больше против воли. Вместо этого я завтра утром отвезу вас в аэропорт, чтобы вы на месте событий лицезрели, какой фурор произведёт моя работа, — правда, любоваться придётся лишь долю секунды.

— То есть вас ничто не удержит от этого безумства? — сипло спросил я.

Он смерил меня взглядом.

— Меня ничто не могло остановить раньше, доктор, а уж после ваших опрометчивых слов и подавно! — Мориарти жестом подозвал сторожа: — Шон, отведи его обратно на склад и запри на ночь.

Вскоре я вновь оказался в своей темнице, меня впереди ждала целая ночь, чтобы поспать, если смогу, или подумать о следующем утре, когда Джон Уотсон и Шерлок Холмс сгорят заживо при ядерном взрыве.

Когда утро наконец наступило, ко мне явились мой похититель и два его лакея, одним из которых был Шон Хадвелл. Мориарти шёл походкой куда более молодого человека, шаги его были легки, но уверенны, спину он держал прямо, а глаза сияли. Я бы подумал, что он открыл какой-то эликсир молодости, наподобие того, благодаря которому мы с Шерлоком Холмсом оставались в форме, если бы не знал, что молодость к Мориарти вернулась благодаря приближению триумфа. Интересно, так ли профессор выглядел в те старые добрые времена, когда слава о выдающемся учёном гремела на весь математический мир Англии, ещё до того, как он сбился с пути, встал на сторону зла, состарился и сгорбился?