Рафаэль Кардетти - Парадокс Вазалиса

— Зачем? Ничего ведь уже не поправишь, не так ли? Я облажалась, меня выставили — давайте на этом и закончим. К чему раз за разом мусолить одно и то же старье? Нужно перевернуть страницу. Я пытаюсь и могу вас заверить, это не так-то и просто.

— Прежде столь серьезных ошибок вы никогда не допускали. Лувр доверил вам чистку этого рисунка потому, что вы были самым квалифицированным из работавших в музее реставраторов.

— Видимо, ваш «Лувр» во мне ошибся. Я оказалась не такой компетентной, как они думали.

— То была элементарная работа для специалиста вроде вас. Если бы автором этого эскиза не был Леонардо да Винчи, его доверили бы какому-нибудь стажеру. Что-то здесь не сходится.

— Не вижу ничего таинственного. Над рисунком я работала одна. Никакой другой реставратор к нему даже не притрагивался. Я допустила оплошность, вот и все. Не знаю, какую, но другого объяснения быть не может.

— Простите мне столь примитивный вопрос, но вы делали все, как обычно?

— Конечно. Я использовала классический водный раствор, предварительно проведя на периферической части тест на стойкость. Все было нормально. Когда же я обработала оставшуюся часть листа, рисунок исчез за несколько часов, как если бы…

Она сделала паузу.

— Как если бы состав чернил вдруг изменился. Это может показаться немного глупым, то, что я говорю, но именно так оно и было.

— Химического анализа не проводили?

Валентина покачала головой.

— Ничто не предвещало подобной реакции: нанесены чернила были равномерно, на хорошо подготовленную основу, находившуюся к тому же в превосходном состоянии. Леонардо работал с весьма качественными чернилами, и я следовала той же процедуре, которую успешно применяла при работе над листами, взятыми из этой же записной книжки. Я и подумать не могла, что все закончится так плохо.

Штерн задумался, усваивая предоставленную молодой женщиной информацию.

— Мог ли кто-то получить доступ к эскизу в промежутке между тем моментом, когда вы протестировали ваш раствор, и той минутой, когда вы начали наносить его на поверхность рисунка?

— Полагаете, здесь имел место чей-то злой умысел? — спросил Вермеер.

— Мы должны рассмотреть все гипотезы. Будем отбрасывать их одну за другой, пока не найдем объяснение.

— Речь все же идет о Лувре, а не о каком-то провинциальном музее! Бред — да и только!

Резким жестом Валентина заставила его замолчать.

— Успокойся, Хьюго. Элиас прав: нам следует действовать методично. Пусть я и предпочла бы больше никогда не слышать об этом рисунке, другого способа узнать правду не существует. Я и сама хочу узнать, в чем заключалась моя ошибка, иначе никогда не смогу поставить крест на всем этом.

Задетый за живое, Вермеер вновь наполнил бокал, откинулся на спинку дивана и погрузился в угрюмое молчание.

— Хьюго, перестань капризничать… Пожалуйста…

Просьба молодой женщины осталась без ответа — Вермеер даже и бровью не повел.

Валентина знала, что настойчивостью тут ничего не добьешься — только осложнишь ситуацию. Когда Вермеер пребывал в подобном состоянии, внешний мир для него переставал существовать. Разорвись в соседней комнате атомная бомба — он бы все равно не встал с дивана. Пожав плечами, она вновь повернулась к хозяину дома.

— Я тоже рассматривала возможность чьего-то злого умысла, но и сейчас не вижу, в чьих интересах было бы привести рисунок в негодность. Это предположение лишено всякого смысла.

В голосе ее было столько убежденности, что Штерн не стал настаивать. Он решил подойти к проблеме с другой стороны.

— Над какими еще произведениями вы трудились, когда это случилось?

— Я едва закончила реставрацию одной сангвины восемнадцатого века, академического этюда, происходящего из мастерской Франсуа Буше. Ничего особенного.

— Вы что-нибудь меняли перед тем, как приступить к чистке рисунка? Может быть, модифицировали дозировку растворов или же обращались к другому поставщику?

— Да нет, все было, как всегда. Реставрация сангвины в конечном счете оказалась более простой, чем я думала. Я завершила ее на несколько дней раньше первоначально планировавшейся даты и тотчас же занялась рисунком Леонардо. Я абсолютно ничего не меняла — ни в продуктах, ни в манере работы.

— Что стало с тем материалом, которым вы пользовались?

— Вот уж чего не знаю, того не знаю. Полагаю, мои коллеги выбросили все в мусорное ведро после моего ухода, дабы отвести сглаз.