Рафаэль Кардетти - Парадокс Вазалиса

— Значит, Вазалис окончательно мертв?

Вместо ответа Штерн протянул ей внушительных размеров конверт.

— Что это?

— Ваше трудовое соглашение. Финансовые условия те же, что и прежде, но этот договор — бессрочный. Фонд нуждается в таких людях, как вы. Мы не собираемся прекращать деятельность только потому, что потерпели неудачу. Все только начинается. Вы помните, что сказал Зерка: он такой не один. Работой вы обеспечены на ближайшие несколько лет.

Валентина взвесила конверт на руке. Слишком тяжелый, чтобы содержать одни лишь документы. Она бросила на Штерна вопрошающий взгляд.

— Я добавил туда небольшой подарок, — пояснил тот. — Сувенир, никак не связанный с контрактом. Он останется у вас вне зависимости от того, каким будет ваше решение.

Валентина надорвала верх конверта. Вытащив договор, она положила бумаги на сиденье рядом с собой, после чего вновь запустила руку в конверт. В нем обнаружился палисандровый футляр, в котором в тот день, когда Штерн явился в ее мастерскую, находился Кодекс.

— Настоящий подарок вы найдете внутри, — уточнил Штерн.

Расстегнув велюровый фермуар, Валентина приподняла крышку. Футляр содержал в себе небольшую книжечку, на потемневшем от времени переплете которой не было никакой надписи. Дрожащей рукой она перевернула обложку.

Первые страницы были покрыты мелким текстом, написанным темными чернилами, местами немного выцветшими, но вполне разборчивыми. Изложенный примитивной готической латынью, текст занимал всю поверхность листа, нигде не делясь на абзацы. Бросалось в глаза и отсутствие на страницах полей.

— Советую вам сразу же перейти к колофону, — сказал Штерн.

Молодая женщина одну за другой начала переворачивать страницы, пока наконец не дошла до имени автора, которое было указано в конце рукописи. Разобрать его оказалось не сложно.

— Климент, — прочла она вслух.

За подписью папы следовала дата — 5 марта 1267 года.

Валентина почувствовала, что у нее пересохло в горле.

— Эта рукопись как-то связана с Вазалисом?

На устах Штерна заиграла лукавая улыбка.

— Несмотря на вашу дружбу с Вермеером у вас напрочь отсутствует воображение, моя дорогая. Эта книжечка и есть Вазалис.

Валентина смерила старика ничего не понимающим взглядом.

— Как это?

— Что вам известно о Вильгельме Мербеке?

Это имя встречалось Валентине в досье на Вазалиса, присланном ей Вермеером.

— Если не ошибаюсь, он был ученым, одним из первых переводчиков Аристотеля.

— И, кроме того, доверенным лицом Климента IV. Тем, с кем папа делился всеми своими тайнами и кому, в случае необходимости, поручал свои секретные миссии.

Он сделал паузу, словно ожидал от Валентины какой-то реакции, но ее не последовало. Реставратор не могла оторвать глаз от подписи папы.

— Нора ведь рассказывала вам о моем пристрастии к древним книгам?

Сбитая с толку столь резкой переменой темы, Валентина отложила рукопись в сторону и повернулась к торговцу.

— Эту любовь я унаследовал от моего деда, — продолжал Штерн. — Именно он начал собирать ту коллекцию, которую вы видели в моей библиотеке. В 1912 году ему удалось заполучить авторский экземпляр переведенных Мербеке с латыни «Начал теологии» Прокла. Во время реставрации тома дед обнаружил внутри переплета эту самую книжицу. В ней содержатся секретные распоряжения, отданные Мербеке Климентом IV в отношении Вазалиса. Статья Хайберга вышла немногим позднее. Вазалис тогда еще не был столь популярным.

— Значит, теория Хьюго была верна… Климент избавился от Вазалиса и приказал Мербеке изъять все экземпляры «De forma mundi». Это так?

Штерн покачал головой.

— Отнюдь. Климент попросил Мербеке не уничтожить следы существования Вазалиса, а, напротив, помочь тому появиться из безвестности. Климент и Мербеке выдумали этого персонажа.

— Ничего не понимаю, — призналась Валентина, совершенно запутавшись в объяснениях Штерна. — По словам Хьюго, Климент сделал все для того, чтобы о Вазалисе вскоре никто и не вспомнил. То, о чем вы говорите, лишено всякого смысла.

— Только не для того, кто хорошо знает, каким человеком был папа. Климент оказался на папском престоле лишь благодаря счастливому стечению обстоятельств. Он показал себя компетентным и честным понтификом, но быстро столкнулся с враждебностью со стороны некоторых членов курии. Следует сказать, что Климент совершенно не соответствовал папским канонам: мало того, что был французом и вдовцом, так еще и изучал право в Сорбонне, что лишало окружавших папу богословов даже малейшей возможности диктовать ему правила поведения на троне.