Лев Корнешов - Последний полет «Ангела»

— Так не пойдет, Никита Владимирович, — решился возразить Алексей, — продолжение ваших мыслей могло бы быть вот каким… — Алексей недолго подумал и в тон Устияну проговорил: — Да, Ангел совершил тягчайшие преступления, но прошло уже сорок лет, если он уцелел, что мало вероятно, то стал совсем другим человеком. Биологи и медики утверждают, что за такой срок человек полностью меняется, у него даже состав крови становится иным, чем был. Что же, пусть доживает свой век Ангел, если он еще жив, месть не в нашем национальном характере, мы люди великодушные, тем более что новых пакостей он не учинит, не способен даже на пакости, да и время совсем иное, не дадут ему их совершить. Так?

Никита Владимирович с интересом посмотрел на Алексея:

— А вам, оказывается, палец в рот не клади, ишь как повернули!

— Но вы-то сами так не думаете, вы хотите знать, что думаю я. Вот как я понимаю ваш вопрос…

— Что же, вы разгадали мой тактический ход, мудреете, лейтенант.

— Когда я начал работать вместе с вами, — сказал Алексей, — действительно, у меня иногда такие мысли появлялись. Не скрою, я много думаю об этом и сейчас, но в ином направлении. Что изменилось? А вот что. Мама в свое время рассказала мне о трагедии Адабашей, передала наказ Егора Ивановича. Все это носило в какой-то степени личный, семейный характер. Конечно, речь не шла ни о какой кровной мести или о чем-то подобном. Ибо те, кто расстрелял Адабашей, не только враги моей семьи, но и враги нашего народа. И, конечно же, я ни минуты не сомневался, что обязан их разыскать и, если бы это удалось, передать в руки правосудия, чтобы это была не месть, но возмездие.

— Это вы очень точно сказали, лейтенант, — согласился Никита Владимирович.

— И вот прошло несколько месяцев работы у вас… у нас… — поправил себя Алексей. — Сейчас я знаком с десятками, сотнями документов о зверствах гитлеровцев, пустивших в распыл, предавших огню тысячи таких деревень, как Адабаши. И я думаю о том, что ничто не должно быть забыто, все взвешено на весах справедливости. Ибо речь идет не только о прошлом, но и о будущем, о неизмеримо дорогом для нас, нравственном здоровье народа, о том, что преступивший черту человечности, когда бы это ни случилось, в любом случае будет наказан, даже если ему удастся сорок лет вести игру в прятки с законом и справедливостью.

Алексей выговорился. Устиян не торопился с комментариями. Он ждал, что Алексей, наверное, захочет еще что-то спросить, то, что для него еще не: обрело ясность.

— Иногда я думаю, что зло совершалось не только в прошлом. Вот пример: человек явно живет не по средствам, шикует, многие догадываются, что он обворовывает государство. И ничего… Чем он отличается от тех, кто давно, до войны, тоже начинал, как говорят, с малого — с растраты, с воровства, а кончал предательством, службой захватчикам?

Устиян внимательно посмотрел на Алексея. А ведь всерьез спрашивает парень, и вопрос у него серьезный. Конечно, не все так просто, нет прямых линий между растратой в магазине и изменой своему народу, однако…

— Параллели при всей их простоте — штука рискованная, — уклончиво проговорил он. И пошутил: — Горячая нынче молодежь, однако, пошла…

— Дело не в горячности, Никита Владимирович. Герой одного из любимых мною кинофильмов, правда, по другому поводу говорил: «За державу обидно».

Майор Устиян хмуро проворчал:

— И я не слепой — вижу. В двадцатые годы такие вот приливы стяжательства, отщипывания от государственного каравая себе на коньячишко называли разгулом мелкобуржуазной стихии. Но ни мелкой, ни крупной буржуазии у нас нет, а нате вам — крупные и мелкие воры не перевелись. — Он вдруг резко и твердо опустил кулак на стол: — Но не сомневаюсь, партия порядок наведет. А мы, чекисты, как и положено, поможем ей…

Никита Владимирович сказал еще:

— И то, чем мы занимаемся, и работа наших коллег из ОБХСС, распутывающих петли новоявленных «комбинаторов», — это все стороны одной медали. Мы прошлому подводим итоги, чтобы чище и лучше становилась наша сегодняшняя жизнь. Что же, продолжим наш розыск: ищите сейчас, лейтенант, тех партизан, которые подписали приговор Ангелу. Командир отряда погиб, но другие, возможно, живы. И бывшего старшего полицейского Демиденко будем мы с вами искать…

Чтобы выяснить судьбу бывшего старшего полицейского Демиденко, лейтенант Черкас направил запросы в те органы и организации, где на него могли быть какие-либо сведения.