Лев Корнешов - Последний полет «Ангела»

Но он не считал, что потерял время. Хранящиеся документы рассказывали о невероятном напряжении первых месяцев войны, мужестве людей, о том, как коммунисты поднимали народ на священную войну с захватчиками.

«Слушали: о возможной оккупации района гитлеровскими войсками. Постановили: коммунисты колхоза в любой обстановке выполнят свой долг до конца. Считать, что долг выполнен только в том случае, если коммунист убьет хотя бы одного захватчика».

Так гласила выписка из заседания бюро одного из райкомов КП(б)У.

Еще одно решение:

«Слушали: о переходе партийной организации к подпольной борьбе.

Постановили: считать оставшихся в районе коммунистов и комсомольцев ядром партизанского отряда «Мститель». Одобрить предложение бюро по формированию отряда…»

При чтении таких документов словно бы вставало то далекое время, когда не было у людей иных мыслей — только о том, чтобы выстоять и победить.

Он встретил в архивных делах и такой документ:

«Решение народного схода села Ключевое.

Рассмотрев на народном сходе обвинения, предъявленные старосте Демчуку Г. П. в измене Родине, мародерстве, издевательстве над односельчанами, в доносах оккупантам на скрывающихся активистов Советской власти, постановили:

По всем пунктам предъявленных обвинений признать Демчука Г. П. виновным и приговорить к высшей мере наказания.

Повесить изменника Родины немедленно».

И повесили его немедленно, о чем свидетельствовала приписка на этом документе. В делах партизанских отрядов — а их на территории области действовало несколько — было немало приговоров предателям Родины, «гнусным живодерам», как говорилось в одном из них.

Когда Алексей уже потерял надежду найти хоть что-нибудь, имеющее прямое отношение к розыску, который он вел, внимание его привлек документ, в уголке которого была помета: «Исполнить не удалось». Это тоже был партизанский приговор, подписанный тремя лицам: командиром, комиссаром партизанского отряда «Мститель» и секретарем подпольного райкома партии. «Мститель» был отрядом, в котором воевали Егор Иванович и Ганна. Он действовал, на севере области, вдали от Адабашей, часто уходил в дальние рейды, материалы о нем были рассеяны по архивам ряда областей, это Алексей знал. Но по каким-то причинам пожелтевший листок бумаги, вырванный из колхозной конторской книги, оказался именно здесь, в их архиве. Такие случайности называются везением.

Приговор был вынесен обер-лейтенанту (фамилия неизвестна) по кличке Ангел смерти. Этот изменник, говорилось в приговоре, принимал участие во многих карательных акциях гитлеровцев, лично расстрелял десятки людей, садистски пытал захваченных партизан и коммунистов. Назывались села, в которых он свирепствовал, фамилии партизан и подпольщиков, расстрелянных палачом. Он являлся, прочитал далее Алексей, ближайшим помощником и сторожевым псом начальника подвижной зондеркоманды, зашифрованной под названием «Восток». В задачи этой команды входило молниеносное уничтожение действительных или возможных очагов партизанского сопротивления.

Алексей снял копии с этого и ряда других документов, познакомил с ними майора Устияна.

— Видите, а вы говорили, что нет никаких следов. — Никита Владимирович был доволен работой. — Вот и появился следочек, который и на тропинку может вывести. Скажите, а вам не скучно рыться в старых архивных делах, ворошить, то, что давно стало прошлым?

Он подошел к окну, подозвал Алексея к себе.

— Чтобы вы лучше поняли мой вопрос, поясню на примере… Посмотрите на улицу, идут люди с работы, много молодых. Видите, какие у них беззаботные лица? Вот та пожилая женщина, в войну ей было лет пятнадцать, не больше, явно устала, да и сумка у нее тяжеловата, но на лице нет следов печали и тревог. Или молодые люди — он и она — явно влюбленные, видите, даже на расстоянии читается, как они рады жизни… Какое им и тысячам других людей дело до Коршуна, общипанного жизнью Ангела, до всех тех мерзавцев, которые как шакалье набросились на народ в дни военных поражений? Все это было, но уже давно наступили новые времена, и, может, только мы с вами вспоминаем нынче коршунов и ангелов…

Майор Устиян говорил все это немного грустно, искренне, будто и свои сомнения проверял, хотя Алексей готов был с абсолютной уверенностью утверждать, что никаких сомнений и колебаний у майора не было, просто он как бы со стороны пытался всмотреться в то, чем занимался много, лет и что на профессиональном языке именовалось строгим словом «розыск».