Б Паркер - Кэтскиллский орел

- Я прибыл, взял напрокат машину и приехал в Милл-Ривер, как она и просила. Встретился со Сьюзен.

- Как она выглядела? - спросил я.

- Потрясающе, если не считать дикой усталости и напряжения - будто она в полном отчаянии, но не хочет, чтобы это стало кому-нибудь известно. Похоже, она даже себе ни в чем не признавалась.

- А голос? - спросил я.

- Как натянутая струна, - ответил Хоук. - Возьми смычок - и на нем можно сыграть интермеццо.

Я вздохнул.

- Предупреждал же, что будет непросто, - сказал Хоук.

Я кивнул. Хоук продолжал:

- Она сварила кофе. Свежие французские булочки и такие крошечные кунжутные печеньица. Выглядело, будто бы она разыгрывает из себя хозяйку. Потом она рассказала, что этого парня, Костигана, встретила в прошлом году в Джорджтауне, когда была интерном в Вашингтоне. В общем, она с ним познакомилась, и он предложил ей работу в местной клинике.

- В Милл-Ривер?

- Угу, - подтвердил Хоук. - В больнице имени Костигана.

- Семейный бизнес?

- Одно из многочисленных ответвлений.

Вдоль дороги стали попадаться неопрятные придорожные лачуги, в которых можно купить артишоки, клубнику и всякое такое. Фары высвечивали противные, написанные от руки вывески.

- А у Сьюзен в то время были нелады с тобой, вот она и решила съездить проветриться. И она говорит, что Костиган ей действительно понравился. Но ей не хотелось забывать тебя совсем, поэтому она звонила тебе, а ты писал ей письма и разговаривал. Она не забывала тебя, но при этом держалась поближе к Костигану.

На правой обочине шоссе возник зеленый знак. На мгновение фары высветили сияющие буквы: "Мост Сан-Матео. 5 миль".

- А вот Костиган чего-то дергался. Хотел жить с ней вместе, но Сьюзен сказала "нет". Он спрашивал: "Почему ты не бросишь этого голодранца из Бостона?" - а Сьюзен отвечала: "Да потому, что я его люблю", а Костиган: "Как ты можешь любить одновременно и его и меня?" - а Сьюзен: "Не знаю", вот так они и проводили время в обществе друг друга.

- Мне кое-что известно об этом, - сказал я.

- В общем, она не могла вернуться к тебе и бросить Костигана, но также не могла позволить ему жить с ней. Поэтому в конце концов честно призналась себе: "Я, видимо, совершенно свихнулась", - и отправилась к психиатру.

Хоук рассказывал все это приятным бархатистым голосом, словно речь шла о братце Кролике и терновом кусте.

- Тогда я сказал ей: "Сьюзен, да ведь ты сама психиатр", а она мне: "Знаю" - и качает головой. В общем, - повторил Хоук, - она пошла к психиатру...

- Упомянула, к кому именно? - спросил я.

- Нет, - сказал Хоук. - Но психиатр помог ей понять кое-какие проблемы. Тогда она начала отдаляться от Костигана, а тому это не понравилось, и он принялся наведываться к ней когда ни попадя. Даже когда она просила его этого не делать, он все равно приходил к ней на квартиру: у него был ключ. Даже когда она говорила, что хочет побыть одна и во всем разобраться. Наконец она сказала, что если он не успокоится, то она переедет в другое место, а он ответил, что ни в коем случае не допустит этого. Я спросил ее: "Что он может тебе сделать?" - но она лишь качала головой и повторяла: "Ты его не знаешь". Я предложил: "Может, ты мне все о нем расскажешь?", но она продолжала качать головой, и я видел, как у нее к глазам подступают слезы. Я спросил: "Почему бы тебе не уехать со мной? Мы бы со Спенсером все утрясли. Мы что хочешь утрясем". Нет, она не плакала, просто сидела и качала головой, но в глазах ее стояли слезы. И тут открылась дверь, и вошел Костиган с парочкой качков.

- Всего с парочкой? - удивился я.

- По-моему, сейчас я рассказываю, - сказал Хоук.

На часах приборной панели высвечивалось: "5.03".

- Сьюзен спросила: "Рассел, что ты здесь, черт побери, делаешь?" продолжал Хоук, - но Рассел повернулся ко мне и сказал: "Убирайся отсюда".

Я еле сдержал улыбку.

- "Убирайся отсюда"? - переспросил я.

- "Убирайся отсюда". Он показался мне слишком шустрым, но я не подал виду и стал прикидываться: "Праашу пращения, масаРассл, но я тут гость мисс Силверман". Качки же стояли рядышком и разглядывали свои туши в зеркале, прикидывая, у кого трицепс круче. Тогда Рассел сказал: "Ничей ты не гость, чучело, и катись отсюда".

- "Чучело"? - переспросил я.

- "Чучело". Я взглянул на Сьюзен, а она застыла и...

- Что значит "застыла"? - спросил я.

- Замерла. По лицу ее блуждала полуулыбка, она, видимо, была напугана и зла одновременно, не двигалась, не говорила, выглядела совершенно на себя непохожей.

- Господи Боже, - выдохнул я.