Алексей Биргер: Чеки серии 'Д' (Седой и 'Три ботфорта' - 2)

- Да, - сказал Ленька, - это ж настоящие громилы приехали, настоящие бандиты. Я не удивлюсь, если у них и пистолеты, и все, что надо.

Седой, похоже, был готов к любым неожиданностям и, при том, что, вроде бы, был увлечен беседой и не обращал внимания на окружающее, зорко поглядывал по сторонам: едва пацаненок с сопровождающими появился на стройке, Седой медленно, лениво попрощался с приятелями и, выкинув окурок, побрел в сторону. Пацаненок указал на Седого крепким ребятам, что-то быстро им говоря.

Седой приближался к бытовкам строителей, в которых те переодевались и чаевничали. Бытовки закрыли его от глаз недавних собеседников. А "летучая бригада" валютчиков - сейчас бы, наверно, таких парней назвали "боевиками" - рассыпалась широким полукругом и сжимала кольцо, чтобы наверняка перехватить Седого.

Первыми на него вышли пацаненок, два мужичка и два их сопровождающих. Пацаненок окликнул Седого, тот обернулся, остановился, начался разговор...

- Похоже... - прошептал Юрка. Друзья могли догадываться о ходе разговора только по жестам. - Похоже, они говорят ему, что он взял не свое, и что лучше ему будет отдать по-хорошему, а Седой гнет что-то типа того, что здесь - он хозяин, а не они, и что пусть лучше проваливают, если хотят ноги унести...

В руке у одного из крепких ребят что-то тускло блеснуло.

- Это не нож!.. - шепнул Димка. - Это пистолет!.. Эх, отобрали у меня мою пушку, сейчас бы я его подснял!..

- Еще неизвестно, кого бы ты подснял... - буркнул Юрка.

Второй крепкий парень хотел ударить Седого, Седой увернулся, и тут они навалились на него все вместе.

Ребята и ойкнуть не успели от страха, как картина резко изменилась: невесть откуда посыпавшиеся здоровые мужики уже крутили всех "боевиков" (будем называть их так, по-современному), ловя тех, кто, сообразив, что нарвался на засаду, мчался к машинам, и положив на землю тех, кто остался дежурить возле машин...

Все было кончено буквально в две минуты. Друзья увидели, что на валютчиков и всю их бригаду надевают наручники, что из-за углов ближних домов подкатывают фургоны, и что распоряжается всем Василий Владимирович. Впрочем, нет, не всем... Друзья сумели разглядеть, что раза два он обратился к какому-то человеку в штатском - обратился так, как подчиненный обращается к вышестоящему...

- Выходит, он все-таки сумел организовать это как официальную операцию, - сказал Ленька. - И его начальство дало ему "добро". Теперь этим гадам не поздоровится. Засудят их как...

К Василию Владимировичу подошли полковник Головин, другие его товарищи-военные. Они пожимали ему руку, поздравляли... Потом каждый из них пожал руку и Седому.

Через пять минут отъехали и фургоны, и машины валютчиков - за руль которых, похоже, сели участвовавшие в задержании оперативники. Все опустело. Только Седой остался. Его приятели поспешили тихо ускользнуть со стройки, едва началась вся заварушка.

- Пошли к нему! - сказал Юрка.

Когда они спустились вниз, Седой сидел на парапете, вертя в руках сигарету и словно размышляя, закурить её или нет.

- Это опять вы? - удивился он. - Когда вы перестанете во все свой нос совать?

- Но мы ведь должны были увидеть!.. - сказал Димка.

- Увидели? - со слабой, похожей на тень, улыбкой осведомился Седой.

- Еще бы! - восторженно сказал Ленька. - Слушай, это было фантастически! И вообще...

- Что "вообще"? - Седой спросил это с той непонятной интонацией, которую можно принять и за усталую, и за насмешливую, в зависимости от желания.

- И вообще, ты все сделал фантастически! Как ты сразу догадался, что валютчики хотят использовать Юркину квартиру, чтобы облапошить полковника! И что потом разъяренный полковник примчится, наткнется на Юрку или его родителей, начнутся выяснения и разбирательства - и ищи ветра в поле!

- Догадаться легко, когда знаешь, как такие дела делаются. Как вообще в Москве надувают и обворовывают, с какими приемчиками, - сказал Седой.

- И все равно мало бы кто все понял с первого взгляда. Ты станешь великим сыщиком! - сказал Юрка

- Нет... - Седой медленно покачал головой. - Сыщиком я не буду.

- Почему? - изумились друзья.

- Да потому... Потому что... законы, что ль, странные... Вот, полковник. Честно заработал свою валюту. Почему он не может распорядиться ей так, как хочет? Почему не может продать по нормальному курсу, не становясь соучастником преступления? Почему его бывший подчиненный, его боевой товарищ, говорит ему, что, если б полковник попал как спекулянт к ним на Лубянку, даже он не смог бы ему помочь и не стал бы его отмазывать? И много таких "почему" возникает в этой истории. Даже вас можно было бы взгреть, или ваших родителей, за ваш поход в валютный магазин. Вот я и спрашиваю свое главное "почему" - почему, если я стану сыщиком, я должен буду хитрить и врать, как пришлось ловчить и врать этому Василию Владимировичу, чтобы прикрыть людей, которые, на самом-то деле, ни в чем не виновны, но которые ухитрились переступить какой-то странный, идиотский какой-то, закон? Закон, который почти ни один нормальный человек не может не нарушить? И точно так же придется порой ловчить и врать, чтобы наказать преступника, который действительно виноват... Так ведь совсем изоврешься. Нет, я лучше, и впрямь, в офицерское училище пойду. В армии, мне кажется, я буду на месте, - он убрал сигарету, не раскурив её. - Впрочем, это не для ваших ушей разговоры. Вы в это пока не врубитесь, а если врубитесь, то не так. Пошли, ребята.