Фридрих Незнанский - Принцип домино

— Господи… — Хозяин кабинета схватился за сердце, когда Саша извлек «жучка» из-под зеленого абажура антикварной настольной лампы. — Меня сейчас инфаркт хватит. И давно он здесь стоит?

— Это можно приблизительно установить только по степени разряда его батарейки, — сказал Саша. — Если хотите, я прямо сейчас замерю ее ёмкость, и вы все узнаете.

Белявский и Разумневич встретились взглядами. Лев Семенович первым отвел глаза.

— Мы, кажется, договаривались… — напомнил Эдуард Григорьевич. — Не будем выяснять, если что-то найдется. Вполне возможно, что «жучка» установили ваши, Петр Андреевич, завистники из другого театра.

— Да, я тоже считаю, что нам не стоит отнимать время у нашего хозяина… — кивнул Разумневич, по-прежнему ни на кого не глядя.

— Ухожу, ухожу… — Полынцев вышел из кабинета.

Они остались наконец вдвоем и какое-то время молча смотрели друг на друга. Белявский взял кофейник и налил кофе в чашечки.

— Эдя, у тебя давление, — сказал Лев Семенович. — Пей зеленый чай и красное вино. А то, я смотрю, все больше на кофе налегаешь. И на молоденьких девочек.

— Стрессы, — пожал плечами Белявский. — Надо их как-то снимать, чтобы на все хватало сил и не погас интерес к жизни.

— Да какие там стрессы? — махнул рукой Разумневич. — Эдя, не зарывайся. Сегодня не мы, а другие люди делают политику, а также президентов и премьеров. Вот у них — настоящие стрессы. А мы с тобой лишь жалкое подобие прежних олигархов, мы из второго ряда, и то с большой натяжкой. Сидим в кремлевской приемной и ждем, когда нас пригласят.

Сказав это, Разумневич откусил кончик сигары и чиркнул золотой зажигалкой.

— Скажи уж, коверные, — буркнул Эдуард Григорьевич. — В паузах между дрессированными тиграми потешаем почтеннейшую публику, швыряя торты в морды друг другу.

Лев Семенович иронично поднял левую бровь, качнул головой, что одновременно означало удивление и одобрение удачному сравнению.

— Конечно, плох тот гондон, который не мечтает стать воздушным шаром, — сказал он. — И все-таки именно нас с тобой пригласили в Базель. А не других. Я говорю про международный экономический симпозиум. Олигархов из первого ряда туда не позвали. И это уже кое о чем говорит.

— А чего их звать? Они давно все там. Им до Базеля добраться, как тебе до Барвихи… Да, я читал вчерашнюю передовицу в твоих желтых «Ведомостях». Смешная статья, — усмехнулся Белявский. — Тебя там представили в роли локомотива мировой экономики. Морганы и Рокфеллеры смотрят тебе в рот. Если честно, так мне это приглашение сделал мой Дима. Но устроители потом удивились: как может приехать герр Белявский без герра Разумневича? Это все равно что на гастроли приедет Бим, но не приедет Бом… На Западе нас до сих пор воспринимают только вдвоем.

— Эдя, не принимай близко к сердцу… — посоветовал Разумневич. — Всегда помни лозунг нашей юности: наше от нас не уйдет. Кстати, о девочках, которые в наши времена были получше нынешних… Этот мальчик, который Саша, и есть новый фаворит твоей супруги, о котором все говорят в последнее время?

— Я не знаю, кто и что говорит… — ответил Эдуард Григорьевич, наливая себе очередную чашку кофе. — Но после того как ты меня предупредил о заговоре шефов нашей с тобой безопасности, мой Дима навел справки, и все подтвердилось: твой Вадим и мой Антон, оказывается, вместе служили в органах госбезопасности, попав туда по комсомольской линии, и давно друг друга знают. И, судя по истории с этой кассетой и покойным Олежкой, они обмениваются информацией.

— Почему бы нам, в таком случае, не произвести ротацию кадров? — спросил Лев Семенович. — За эти годы мы регулярно меняли всех — поваров, жен, водителей, любовниц, садовников, но» только не наших шефов безопасности. Не слишком ли они уверились в своей неуязвимости?

— Я стараюсь не вмешиваться в естественный ход событий… — туманно ответил Белявский. — И еще. Твой Вадим в настоящее время находится под плотным колпаком Генпрокуратуры. Из-под которого ему уже не суждено выбраться. Только не спрашивай, откуда я это знаю.

— Я не хочу знать, откуда ты это знаешь, — пожал плечами Лев Семенович. — Это очень серьезно?

— Это очень опасно, — поправил Белявский.

— Опасность касается меня одного? — сощурился Разумневич.

— Скорее, нас обоих.

— Что ж, выходит, не зря мы с тобой вот так повидались… — задумчиво сказал Разумневич. — И еще, Эдя… Ничего, если я тебя по старинке так называю?