Фридрих Незнанский - Принцип домино

Реваз ничего не ответил, только сдержанно кивнул.

— Потом я дам тебе данные и координаты на Колю-ню. А сейчас, извини… — Вадим взглянул на часы. — Мне нужно идти. А ты тут пока посидишь, да?

И, кивнув и одновременно подмигнув в сторону барменши, Вадим быстро, чтобы не услышать каких-то новых вопросов, но чувствуя спиной пристальный взгляд Реваза, вышел из бара.

Антон, больше некому, подложил мне эту свинью, лихорадочно думал он, быстро идя в сторону метро, чтобы смешаться с толпой. Решил от меня избавиться? Ну-ну… В толпе он еще раз оглянулся, достал фотографию Реваза, порвал ее в мелкие клочки и бросил в разные урны.

Считай легко отделался. Повезло, что он собирался заказать неизвестному «чистильщику» не одного Реваза. И потому взял с собой две фотографии…

Там, в баре, он какое-то время лихорадочно раздумывал, как быть, потом, взяв себя в руки, вспомнил, что фотография Реваза — старая и мятая, с надломленным уголком. А ему следует нащупать и вытащить из кармана другую, новую, с целыми уголками… И кончиками пальцев — под пристальным взглядом Реваза — он таки нащупал в кармане этот надломленный уголок на одной из них, после чего вытащил вторую.

Теперь следовало успокоиться и все обдумать. Зачем Антон натравил на него Реваза? Почему он решил от него, Вадима, избавиться? Хочет получить все? Или ему велели это сделать эти племянники богатеньких дядей, решившие переиграть? А его, Вадима, сделать крайним? Время на обдумывание пока есть. Но и версия тоже на подходе… Ну, конечно! Зря он сказал Олегу про видеозапись, на которой тот кувыркается с певичкой. Олег сразу настучал Разумневичу, а тот с перепугу сказал Белявскому, что разоблачил заговор шефов безопасности… И пошло-поехало… А про своих племянников, что те тоже участвуют и даже организовали заговор, они в курсе? Ладно. Разберемся. Сейчас нужно съездить в одно охранное агентство, вернее, к его владельцу, этому придурковатому увальню Мише, главным достоинством которого является доверие к нему друга детства, «важняка» Шестакова. Надо бы послушать, какие еще разговоры записала подслушка в Генпрокуратуре, помимо того что она уже передала в эфир, пока работали ее батарейки.

Миша радушно встретил его в своем кабинете и с ходу гораздо более суетливо, чем в прошлый раз, предложил выпить водки, что Вадиму сразу же не понравилось. Он взял у него сканер, отвинтил у него все крышки и, достав лупу, стал демонтировать свой «микрофончик» с миниатюрным передатчиком, предварительно его протестировав. Все работало на славу, только сели литиевые батарейки.

— Ты ж говорил, микрофон мне оставишь? — обиженно сказал Миша, глядя, как Вадим его вынимает.

Бывают случаи, когда чья-то жадность может вызвать самые дружеские и теплые чувства, с облегчением подумал Вадим. А то, глядя в бегающие глаза Миши, он решил было, что в этом придурке возобладала ностальгия по тряпичному мячу, который он гонял с бывшим другом детства.

— В самом деле. Хорошо, что напомнил, — сказал Вадим, продолжая тем не менее снимать свой «микрофончик» с записывающим цифровым устройством. — Сейчас перепишу себе на кассету, и — он твой. Забирай, не жалко. У меня еще есть. Обещали в скором времени достать получше.

Гера присвистнул, когда, высунувшись в окно, увидел телевизионных операторов и журналистов, столпившихся неподалеку от проходной Генпрокуратуры.

— Кого-то ведь ждут, как ты считаешь? — спросил он у Померанцева, который тоже выглянул на улицу. — Уж не того ли, кого и мы?

В кабинете Померанцева они были втроем: сам хозяин кабинета, Шестаков и следователь Еремин, прибывший рано утром из Петербурга.

— Я лично жду господина Быстрова, который явно задерживается, — сказал Валерий, посмотрев на часы. — А кого ожидают телевизионщики, без понятия.

— Так это они его караулят! — воскликнул Гера. — Наверняка этот цепной пес демократии обратился к прогрессивной общественности, мол, опять началось широкомасштабное наступление на свободу слова и предпринимательства… Раньше это называлось просто и без затей: наших бьют! Они явно хотят заснять момент, когда мы будем тушить сигареты о его благородное чело и ставить на живот раскаленный утюг. У вас в Питере, кстати, по-другому? — обратился он к гостю.

— Да то же самое, — отмахнулся Еремин. — Но что-то его не видно. Может, позвонить?

— Рома, главное — не мельтеши, — ответил Гера. —

Раз его коллеги сбежались на запах сенсации, значит, Олег Иванович обязательно будет! Собственной персоной и без адвоката, чтобы потом, в самый патетический момент, громогласно его потребовать. Может, просто еще не все подъехали и он где-то в переулке выжидает, когда съедутся самые тузы?