Влада Ольховская - Маска, я тебя не знаю!

– Быстрее! – послышалось сверху. – Эти твари сюда плывут!

Агния не увидела плавников среди волн, но предположила, что с палубы обзор получше. Паника усилилась, она крепко прижалась к Даниилу. Ничего, канат уже пошел вверх, они успеют…

Ледяной захват ее запястья заставил ее вздрогнуть. Посмотрев вниз, Агния увидела «Сашу» – она совсем забыла о ней! А та, судя по всему, сумела как-то догнать их, доплыть! Она перехватила руку Агнии.

– Только вместе со мной! – прошипела она.

На суше Даниил, скорее всего, легко бы избавился от нее. Но сейчас условия были неподходящими. Все его силы уходили на то, чтобы удерживать на весу себя и Агнию, до «Саши» он просто не дотянулся бы.

Агния не знала, что делать. Троим точно никак не удержаться! А «Саша», похоже, и не хочет этого. «Со мной» – это не означает «спастись». Это – «утонуть»!..

Не до конца понимая, что она делает, Агния тихо попросила:

– Отпусти меня… Пожалуйста!..

Каким-то чудом «Саша» ее услышала… или уже не «Саша»? Яростное выражение ее лица сменилась удивлением и – чьим-то совсем уж чужим взглядом… Агния не была уверена, что ей это не показалось. Как бы то ни было, но «Саша» разжала руку…

Канат пополз вверх. Проклятую катушку явно заело окончательно, их кто-то вытягивал. Агния увидела темные плавники, быстро приближавшиеся к кораблю. Девушка зажмурилась – а секундой позже услышала крик, очень быстро оборвавшийся.

Им помогли перебраться через поручни. Даже теперь Даниил не выпустил ее из объятий. Они пытались отдышаться. Он осторожно обнимал девушку за талию, словно боялся, что она снова куда-нибудь исчезнет.

Разодранная крюком рука болела, по мышцам тела раскаленным воском разливалась усталость. Но это было не так страшно – возможность жить и чувствовать гораздо важнее!

Агния прижалась к Даниилу, казавшемуся ей единственным источником тепла в мире. Она даже не посмотрела на тех, кто их вытащил, хотя различила три смутных силуэта.

– Прости меня, – прошептала она. – За все, что случилось…

– Сам виноват… В последний раз я оставил тебя одну, второй такой урок мне не нужен!

Окончательную версию всего произошедшего выстроить в тот же день им не удалось. Она вообще не складывалась вплоть до их возвращения на берег. Основой для нее стали записи «Саши», обнаруженные в ее комнате – не совсем дневник, просто отдельные заметки; с ними потом работали профессиональные психологи. Даниил нанял специалистов, отследивших прошлое девушки. Благодаря этому самые заметные пробелы в произошедшей на лайнере истории восполнились, и все встало на свои места.

Мать Саши и Насти начала свою «карьеру» в Европе, домработницей, в семье у состоятельного русского эмигранта. Постепенно она проявила способности не только к уборке, став сперва любовницей, а потом – и законной супругой своего нанимателя, несмотря на солидную разницу в возрасте.

Беда в том, что одна законная супруга у него уже имелась! Его ровесница, сильная и властная женщина, которая такого предательства от мужа не ожидала – и не простила его. Но долгое время она ничего не могла сделать, ей оставалось лишь бессильно наблюдать за жизнью новой семьи бывшего мужа. А у него, ранее бездетного, родились от новой супруги дочки-близнецы, послужившие гарантией того, что к прежней спутнице жизни он уже не вернется.

Семейная идиллия продолжалась семь лет, вплоть до того дня, как родители близнецов погибли в авиакатастрофе. Так получилось, что позаботиться о них оказалось некому. Родители их отца давно умерли – в силу возраста, родители матери остались где-то в российской глубинке, с ними контакта не было изначально. Тогда и проявила себя первая супруга, оформившая опекунство над сиротками.

У властей не было ни единой причины для отказа. Обеспеченная, уважаемая особа, с массой влиятельных знакомых. А уж что у нее на душе творится – это был вопрос второй и мало кого интересовавший.

К сожалению, для близнецов этот «второй вопрос» оказался роковым. На них женщина и выплеснула всю свою злобу, которую годами копила на их мать. При этом ей всегда хватало ума оставаться на грани. Била она их, да, – но не до очевидных следов побоев. Издевалась, да, – но ведь просто запугивала, гарантируя их молчание. Ненавидела, безусловно, – но создавала образ доброй мачехи. Девочки посещали хорошую школу, представители органов опеки видели, что у малышек имеется роскошная детская с обилием игрушек. Если же кто-то о чем-то и догадывался, то предпочитал молчать, опасаясь возможной мести со стороны их мачехи. Мало кто на самом деле готов серьезно рисковать из-за чужих детей!