Фридрих Незнанский - Тузы и шестерки

— Ну ты даешь! — восхитился Грязнов-старший.

Показания всех свидетелей были написаны словно под копирку: никто ничего не видел, за исключением соседки со второго этажа — Чередник В. А., которая поднялась на один пролет вверх — к почтовым ящикам — и нашла там Беднякова с разбитой головой. Было 16.14. Ее крики привлекли других соседей (в том числе сантехника, который устанавливал шаровой кран в санузле на втором этаже), они вызвали милицию и «скорую помощь».

Среди этих показаний одно было — тетки Беднякова, Тамары Александровны, которая последние несколько месяцев жила у него. Она свидетельствовала, что Анатолий вышел за пивом в половине четвертого дня. Содержание алкоголя в крови оказалось изрядным. Причем, судя по содержанию желудка, пил Бедняков водку, а точнее — горькую настойку «Зверобой» кристалловского завода. Правда, ни в одном окрестном магазине не смогли вспомнить, чтобы мужчина с внешностью Беднякова покупал у них бутылку во временном интервале от 15.30 до 16.00. Но это объяснимо: внешность у Беднякова была самая ординарная, а покупателей за это время прошли десятки. Кроме того, Бедняков мог остаться курить во дворе, а послать за бутылкой какого-нибудь бомжа.

— Это запросто, — подтвердил Грязнов-старший. — Только у меня вообще сильные сомнения относительно того, что он якобы пил.

— Думаешь, потом влили? — спросил Турецкий.

— Скорей всего.

— А как же удар затылком о ступеньки? Экспертизу проводили по всей форме, между прочим.

— Ерунда, — безапелляционно ответил Вячеслав Иванович, — Саня, тебе ли не знать, как такие штуки делаются? Снимается слепок и отливается железный уголок. Удар, сам понимаешь, какой будет, если в затылок со всей дури вломить. Просто эти уроды хорошо подготовились.

— Свидетелей нет, — вздохнул Турецкий.

— То-то и оно, что свидетелей до хрена, — возразил Грязнов-старший. — Только тех, которые ничего не видели и не слышали.

Турецкий, догадываясь, что на данном этапе ему лучше умыть руки, ибо в этом расследовании, которое затеял Грязнов, ему светиться пока ни к чему, покачал головой и сказал:

— Дело-то в горпрокуратуру не забудь вернуть. — Он сделал шаг к выходу, потом остановился. — Ты думаешь, его подкармливают, этого Васильева?

Грязнов-старший пожал плечами, потом невесело усмехнулся:

— Знаешь, я на днях был на торжественном выпуске курсантов одного нашего ментовского училища. Меня начальник пригласил, старый знакомый. Походил я там, посмотрел, ничего, в общем, жить можно. Но больше всего мне понравилась торжественная речь, которую он сам же и толкнул. Рассказывая о выпускниках, дескать, будут они трудиться участковыми, инспекторами ГИБДД и так далее, он сказал: «…зарплата у них хоть и небольшая, но… солидная!»

— Ох уж эти наши «солидные» зарплаты, — вздохнул Турецкий. — От них-то все беды, все искушения…

— Ты считаешь, платили бы нормально, не стало бы таких типов, как этот Васильев?

Вопрос был риторическим, они оба это прекрасно знали.

Бедняков. 20 мая

С утра Бедняков все-таки заскочил в отдел: хотел проинструктировать Шаповалова до появления Звягинцева, тем более что Стас, кажется, уже как нечто само собой разумеющееся воспринял все нарастающую активность участкового. Им предстояло осуществить одно деликатное мероприятие: найденный накануне пистолет Резника нужно было, минуя следователя (а кто, кстати, следователь, где он? ау!), сдать баллистикам и оформить все задним числом.

Не успел Бедняков о нем подумать, как он возник из-за двери кабинета Звягинцева — следователь межрайонной прокуратуры Дудко. Оказалось, Дудко вел дело об убийстве некоего Гарина. Точнее — того самого Гарина, которого якобы застрелил Резник, о чем и поведал в своей предсмертной записке. А теперь на него должны были повесить и Резника. Дудко тоже жаждал результатов баллистической экспертизы. Пока Бедняков общался с Шаповаловым, Дудко ставил на уши их начальство — майора Звягинцева, грозил за задержку улик подать рапорт в Мосгорпрокуратуру, а еще лучше — в Генпрокуратуру, самому Александру Борисовичу Турецкому, старшему следователю Управления по расследованию особо важных дел, с которым, как заверил Дудко, он был на дружеской ноге.

Следователь умчался, а Звягинцев остался, вытирая вспотевший лоб.

— Жаль, что тебя, Бедняков, там не было. — Звягинцев даже закатил глаза. — Вот спектакль был! Премьера!

— У меня же отгулы, — напомнил Бедняков на всякий случай.