Фридрих Незнанский - Формула смерти

Но Соболевский постоянно находился рядом, не отпуская от себя Калашникова ни на шаг. Он шутил, балагурил, отвечал на вопросы журналистов.

— Господин Соболевский, вы уверены в целесообразности стажировки господина Калашникова в «конюшне» «Маньярди», учитывая отсутствие отечественного автодрома, соответствующего требованиям Международной федерации?

— Разумеется, уверен. Иначе не заключал бы весьма дорогостоящий контракт. Я, знаете ли, умею считать деньги. Автодром будет построен, уверяю вас! У меня для этого достаточно средств и желания. В сущности, все ведь упирается в цену вопроса, не правдали?

— Довольно откровенное заявление! — произнес кто-то из присутствующих.

— А чего ж мы все должны по-провинциальному стесняться? У нас уже давно есть право вслух называть все своими именами. Знаете, была у меня в прежние времена экономка, домоправительница — толковая деревенская тетка. Хваткая, сметливая, всем хороша, если б не чудовищные представления о приличиях. Ну, например, умрет от разрыва мочевого пузыря, а при мне в туалет не пойдет — у них в деревне это считалось неприличным. Или, например, стеснялась произносить слово «яйца», говорила эвфемически: «эти», вернее, «энти». «Энти-то брать, Яклич?» Вот так и мы с вами относимся к слову «деньги». А что в них, собственно, такого уж неприличного, что мы стесняемся говорить про них вслух? Не вижу в этом предмете ничего зазорного. Больше скажу: пора бы нам уже привыкать, что живем мы в свободной стране и каждый волен тратить свои деньги на что ему хочется.

Публика, посмеиваясь, слушала, переглядывалась.

— Это все замечательно, — полетел следующий вопрос, — но что вы будете делать, если Берцуллони откажется включить Калашникова в команду? А он ведь имеет на это полное право.

— Никакого права он не имеет! Поверьте, мне не хотелось бы делать каких-то жестких заявлений, но если он откажется, придется мне отказаться от его услуг.

— Но Берцуллони…

— А что — Берцуллони? Берцуллони теперь всего-навсего мой приказчик, и все! Еще вопросы есть? Девушка, да-да, вы, из «Молодежки». Прошу.

— Господин Соболевский, каким образом вы, далекий от спорта человек, сделали стол ь блестящий выбор? Я имею в виду Егора Калашникова.

— Ну мне совершенно не обязательно разбираться во всех вопросах. У меня есть помощники, референты, партнеры, наконец. Что касается Егора, — он дружески похлопал Калашникова по руке, — это имя порекомендовала мне Олеся Викторовна, страстная любительница автоспорта, мой деловой и не только деловой партнер. И считаю, она не ошиблась в выборе.

Олигарх обернулся вправо, чокнулся с Олесей, поцеловал ей запястье долгим, многозначительным поцелуем. Егор вцепился в бокал, приказывая руке не дрожать, черт возьми!

Как назло, ему тут же посыпались вопросы. Спрашивали о правилах, введенных недавно федерацией, о том, как скажется на автоспорте решение Евросоюза убрать с трасс «Формулы» рекламу табачных изделий. Он отвечал как мог, — разумеется, он был не в ударе, его просто трясло!

Соболевский весело косился на него, время от времени выручал Егора, когда то, т начинал затрудняться с ответом. В частности, на вопрос о рекламе мощных фирм, спонсирующих автоспорт, он высказался довольно оптимистично, в том смысле, что рука дающего не оскудеет, несмотря ни на какие запреты. Спортивные достижения — это составляющая национальной идеи! Спортивные победы поднимают и укрепляют дух нации…

Спустя полчаса, когда гости занялись выпивкой и закуской, Егор простился с Аркадием Яковлевичем, ссылаясь на необходимость закончить сборы. Как ошпаренный он кинулся к выходу и здесь, у самых дверей, столкнулся с Олесей. Она отвела его в сторону, сказала углом рта, стараясь, чтобы не слышал больше никто:

— Ну что, расстроился? Брось, все остается по-прежнему. Аркашка лишь денежный мешок. Он ничего для меня не значит.

— Оставь меня! — почти закричал он, отстраняя ее, чуть не сметая с пути.

— Тихо, тихо! — Она торопливо огляделась. — Молчи и слушай. Я провожу тебя завтра. Приедешь в аэропорт пораньше, там и поговорим. А теперь иди.

Хорошо, что есть родители с их беззаветной любовью и преданностью. Егор мчался по городу, пытаясь справиться с чувством бесконечного унижения, которое испытал нынешним вечером. Он мысленно прокручивал роман с Олесей, все, с первого дня их знакомства. И с четким и горьким стыдом осознал, что знакомство это было ею подстроено. Но зачем? Положим, как сегодня выяснилось, Соболевский дал ей отмашку найти перспективного гонщика, и она его нашла.