Фридрих Незнанский - Дальняя командировка

Тут же образовалась инициативная группа, которая взяла на себя подготовку помещения редакции «Ново­стей». И с Леночкой Котовой обещали переговорить, что­бы получить ее разрешение, а заодно и порядок в редак­ции навести, потому что, после того как ее «посетили» работники милиции и прокуратуры, стыдно людям в гла­за глядеть.

Гордеев, для которого свидание с Котовой было пока еще проблемой, зависящей целиком и полностью от сле­дователя либо прокурора, отправившего ее на нары, уди­вился такой легкой возможности общения. На что немед­ленно получил объясняющий любые неясности ответ:

— Мы ж в своем городе живем! Знаем, кому нужно сунуть в лапу, чтобы помогли устроить краткое свидание. Это ж все неофициально делается!

Да, действительно. Но тогда, подумал Юрий Петро­вич, может, не стоит тянуть с прокуратурой. А сделать проще, то есть передать Елене Ивановне текст заявле­ния на его имя, который она должна написать и где бу­дет указано, что она просит адвоката Гордеева Ю. П. при­нять на себя защиту ее интересов, и попутно выставить прокуратуре иск за украденную в редакции технику. Вот тогда он, уже имея все основания для ее официального посещения, не станет устраивать с прокуратурой в поне­дельник бессмысленных прений.

Женщины, собиравшиеся навестить Котову, немед­ленно с ним согласились. Это было хорошее, да и, пожа­луй, самое правильное решение вопроса. И вообще, как заметил Юрий Петрович, настроение у людей коренным образом изменилось. Может быть, они действительно наконец почувствовали, что есть на свете справедли­вость? Ведь отправили же под арест мерзавца Затырина! И те подлые милиционеры, которые особенно изощрен­но издевались над беззащитными женщинами, трясутся сейчас от страха! А почему? А потому что поняли — есть и на них управа. Вот и общее настроение поднялось. Те­перь все потенциальные клиенты адвоката Гордеева ду­мали только о наказании, о том, что оно должно быть справедливым, но и беспощадным. И, значит, никто из пострадавших от своих показаний отступать уже не бу­дет. Что ж, такая перспектива радовала.

Конец субботы и весь воскресный день прошли для сотрудников оперативно-следственной группы в стреми­тельном темпе. Их никто из городского руководства ни о чем не спрашивал и тем самым никто не мешал работать.

Гордеев, перебравшийся в редакцию «Новостей», вел бесконечный прием посетителей. Возле медленно сокра­щавшейся очереди с индифферентным выражением на бесстрастных лицах прохаживались двое-трое милицио­неров, якобы наблюдавших за порядком. Но они тоже ни во что не вмешивались. Видно, такое указание полу­чили — только от кого? Наверняка от самого главы го­родской администрации. На вопросы, чего вы тут, пар­ни, делаете, не отвечали. Странная такая охрана.

А может, они просто тайно фиксировали жалобщи­ков, чтобы позже, когда уедут московские следователи, показать строптивым жителям кузькину мать? Ничего нельзя было исключить. Именно поэтому Юрий Петро­вич просил всех и каждого быть предельно вниматель­ными и осторожными с представителями власти. Не пе­речить им в мелочах, не нарываться на скандалы, не про­воцировать жестких ответных действий. Его слушались и подчинялись, хотя глаза многих горели острым жела­нием высказать в адрес правоохранителей все, что народ о них думает. Но... нельзя — значит нельзя.

А один из клиентов даже заставил Гордеева внутрен­не рассмеяться. Это был хозяин того клуба, где происхо­дила зачистка, Самвел Манасян — невысокий, рыжий и с висящим крупным носом. Он сам не пострадал. Не по­несло убытков и его помещение — в нем ведь не только дискотека была, но и казино, куда милиция вообще не заглядывала. Еще кое-какие иные приятные вещи име­ли место быть, вроде небольших кабинетов, которые об­служивались из буфета и где щедрый клиент мог даже провести некоторое время с понравившейся женщиной. Исключительно для узкого круга людей.

Но этот Самвел, оказывается, был до глубины своей темпераментной, горячей кавказской души потрясен и разгневан бесчинствами милицейских молодчиков. Они, по его словам, живо напомнили ему «азеров», которые поломали его жизнь в родной Нахичевани и из-за чего он, собственно, вынужден был покинуть свою прекрас­ную родину и уехать в гостеприимную Россию. Так он думал. И ругался, во всяком случае, Самвел с большим мастерством, очень рассчитывая на то, что московский адвокат защитит его честь и человеческое достоинство, а городская власть оплатит ему моральный ущерб — пусть даже небольшой, его устроило бы само признание этого факта.