Фридрих Незнанский - Падение звезды

Тут Ханов попал в точку. Он давно раскусил, что Вика была тщеславной и честолюбивой девушкой.

— Хочешь взять меня на слабо? — усмехнулась Вика.

— А у меня получится? — улыбнулся в ответ Виктор Янович.

— Я думаю… у тебя есть все шансы.

Через два дня Вика подала документы на участие в конкурсе.

— Э-э… Можно мне водички? В горле что-то пересохло.

Турецкий подал Алмазову стакан с водой. Тот медленно, подрагивая кадыком, выпил всю воду, поставил стакан на стол и блаженно облизнулся:

— Ну вот. Теперь я могу продолжать.

Турецкий сделал рукой останавливающий жест:

— Павел Маратович, вы начали свой рассказ слишком издалека. Прямо как казахский акын!

Актер удивленно приподнял брови:

— Но вы же сами просили, чтобы я вспомнил все подробности.

— Просил, — согласился Александр Борисович. — Но когда вы начинаете описывать костюм Катарины, в котором ваша сестра впервые вышла на сцену, это уже чересчур.

— Я артист. У меня живое воображение и отличная память. Но если вы хотите, чтобы я опустил детали…

— Я хочу, чтобы вы опустили незначительные детали. Согласитесь, я мог спокойно обойтись без информации о ваших душевных муках по поводу того, что Вика променяла сцену на подиум.

Глаза актера блеснули:

— Но ведь это важно! Как вы не понимаете?

— Понимаю. И все-таки давайте ближе к делу.

— Я не умею ближе!

Турецкий нахмурился:

— Тогда давайте поступим проще. Я буду спрашивать, а вы — отвечать. Идет?

— Давайте, — пожал плечами Алмазов.

— Итак, ваша сестра и брат вашей подруги Никита Глебович Подгорный попросили вас разнести конверты по ящикам. Так?

Алмазов горестно вздохнул и кивнул:

— Да.

— Они же расправились и с генералом Мамотюком. Так?

Турецкий задал этот вопрос почти машинально, ожидая от актера простого подтверждения и собираясь сразу перейти к деталям убийства, но Алмазов вместо ответа изумленно посмотрел на Александра Борисовича.

— Да вы что? — пробормотал он, бледнея. — С ума, что ли, сошли? Да Вика даже знакома с ним не была!

Теперь настал черед Турецкого удивляться.

— То есть вы хотите сказать, что она непричастна к смерти Мамотюка? — недоверчиво переспросил он.

— Конечно нет!

— Тогда о чем вы тут собирались мне рассказывать своим «методом акына»?

— Как — о чем? О том, как мы рассылали фотографии!

— И это все?

Алмазов кивнул:

— Все.

Турецкий не мог скрыть досады.

— И вы полчаса изводили меня рассказом о юношеских годах, чтобы подвести к этому?

— Ну да. А вы о чем подумали?

Александр Борисович был почти в бешенстве. Заметив его состояние, Алмазов не удержался от издевательской усмешки.

— Вы что, и правда думали, что я помогу вам повесить на Вику убийство генерала? — весело спросил он.

И покачал головой: — Александр Борисович, да у вас воображение богаче моего! Кстати, мне продолжать рассказ? Я еще долго могу рассказывать, поверьте.

Турецкому пришлось сделать над собой большое усилие, чтобы не дать волю гневу.

— Нет уж, — спокойно сказал он. — С меня на сегодня хватит. Да и с вас, я думаю, тоже. Идите в камеру и набирайтесь сил для продолжения.

— Как скажете, — сказал Алмазов и дерзко улыбнулся Турецкому.

«Совсем как Лариса Подгорная, — подумал Турецкий и передернул плечами. — Гаденыш!»

После того как Алмазов покинул кабинет, Александр Борисович закрыл окно и, злясь на себя и на целый свет, сделал себе кофе. Настроение было поганое. Турецкий рассчитывал на признательные показания, но расчет оказался неверным. Мальчишка оказался настоящим артистом и с легкостью обвел его вокруг пальца! Придется все начинать с начала.

Беда в том, что теперь Алмазов расскажет обо всех подозрениях своей сестре. А, как говорили древние, «предупрежден — значит спасен». Или что-то вроде этого. Значит, нужно подлюбым предлогом запретить посещения. В интересах следствия. И проконтролировать исполнение запрета с особой тщательностью!

В дверь постучали.

— Входите, — отозвался Турецкий.

В кабинет вошла Света Перова. Вид у нее был загадочный. Она села на стул и поправила пальцем очки.

— Кофе будешь?

Света кивнула:

— Угу.

Турецкий разлил кофе по чашкам и поставил на стол.

— Ну как наш артист? — поинтересовалась Света, помешивая ложечкой кофе.

— Никак. Сознался только в том, что вместе с сестрой и подполковником Подгорным распихивал фотографии по ящикам.

— Негусто.

— И не говори. А у вас как?