Евгений Габуния - На исходе ночи

— Здесь немцы живут…

Стена оказалась неожиданно длинной. Они проехали вдоль нее метров сто, прежде чем машина остановилась возле небольшой группы людей, в которой выделялся невысокий крепыш в милицейской форме с погонами лейтенанта.

— Участковый наш, Поята, — счел почему-то нужным пояснить Сидоренко, хотя Кауш хорошо знал участкового инспектора.

Лейтенант стоял возле пролома в стене и, хмурясь, односложно повторял:

— Никого не пропущу, не положено, расходитесь, граждане!

Взбудораженные сельчане и не думали расходиться. Кауш обратил внимание на маленькую, хрупкую, средних лет женщину, которая металась между участковым и группой людей, беспрерывно, словно в беспамятстве, повторяя:

— Доченька, девочка моя…

«Мать», — догадался Кауш. С Эвелиной Зоммер следственным работникам еще предстояло встретиться не один раз. А пока они, не мешкая, выбрав из собравшихся сельчан понятых, двинулись вслед за Поятой, через пролом в стене. За каменной стеной оказалась еще одна преграда — живая стена из кустов акации. Обе они отделяли совхозные плантации от села. Кусты акаций стояли густо, приходилось буквально продираться сквозь колючие заросли. Острые шипы больно кололись, легко проникая сквозь летнюю одежду. Шедший впереди следователя Сидоренко негромко вскрикнул, когда колючка впилась ему в руку, и ворчливо сказал, обращаясь к понятым:

— У вас там золото, что ли, добывают? Ограда хоть куда.

Ему никто не ответил. В полном молчании сделали еще несколько шагов и остановились. Девочка лежала на спине в неглубокой ложбинке под старой акацией. Белое в голубой горошек платьице высоко задралось и открывало стройные загорелые ножки. Следователь обратил внимание на одну из горошин бурого цвета и не совсем правильной формы. «Похоже на кровь», — мелькнула мысль. Словно щадя стыдливость девочки, ее обнаженные ноги прикрывали уже успевшие опасть сухие листья и стручки старой акации. Эта жуткая картина настолько не вязалась с покоем летнего дня, разлитым в теплом воздухе, и глубокой лесной тишиной, нарушаемой лишь веселым щебетом птиц, что Каушу на минуту почудилось, будто он видит всего лишь дурной сон. Он посмотрел на клонящееся к закату багровое солнце и тихо произнес:

— Давайте работать. Надо успеть до темноты… Быстро, но без торопливости…

Осмотр трупа не выявил каких-либо повреждений. «Подождем, что скажет экспертиза», — решил следователь, и все занялись осмотром прилегающей местности. Сантиметр за сантиметром прощупывали траву, кустарники, рылись в грудах ржавых консервных банок, битых бутылок, обрывков газет и в прочем хламе, невесть откуда оказавшемся в этом укромном месте, Внимание Кауша привлек обрывок плотной ткани, похожей на портьерную. По белому полю вился причудливый красно-голубой восточный узор, изрядно выцветший. Он спрятал обрывок в портфель. Туда же последовал и обнаруженный Сидоренко листок из ученической тетради, свернутый в кулечек. На листке в косую линейку аккуратным детским почерком было выведено фиолетовыми чернилами:

«27 апреля. Домашняя работа».

И ниже:

«Охотник подошел к мальчикам…»

«Из Тургенева, кажется», — вспомнил школьные уроки Кауш. Под текстом стояла выставленная красными чернилами отметка — 4.

Подошел Поята, осторожно держа в руке два листка, и молча подал их Каушу. Бумага была толстая и грубая. Аурел кончиками пальцев ощутил ее шершавую поверхность. На одном листке он прочитал:

«Василий Михайлович, очень прошу, если возможно, помогни нашему рабочему получить по акту лес для ремонта дома. Инженер жэк-3 Гаврилов».

В другой записке, написанной тем же корявым почерком, было:

«Савинков! Помогни нашему рабочему получить лес по акту для ремонта его дома. Он нужен на работе».

«Тоже мне, инженер, — с неприязнью подумал Кауш, — двух слов написать не умеет. «Помогни».

Следователь спросил Пояту:

— Может, этот рабочий — из местных, покровских? Не знаете, кто из ваших в жэке работает и, судя по тому, что записки хорошо сохранились, — стало быть, написаны недавно, чернила даже не успели расплыться, — дом в последнее время ремонтировал?

— Как не знать, Пысларь его фамилия, на этой самой улице проживает, чуть дальше. В жэке слесарем работает, в Заднестровске.

— А что за человек этот самый сантехник?

Поята немного помедлил, обдумывая ответ.

— Вроде бы ни в чем таком не замечен… Трое детей, дочка уже замужем, вернее, была замужем. Развелась. Выпивает только Пысларь. Вчера, в воскресенье, сильно был поддавши.