Евгений Габуния - На исходе ночи

Первый номер газеты вышел сравнительно недавно, но она уже стала одной из крупнейших газет в Испании. С ее мнением считаются, к нему прислушиваются и за пределами страны. Франсиско Арауна сформулировал политическое кредо «Паис» несколько расплывчато: независимая газета либерально-прогрессивного направления, склоняющаяся влево. Священный долг газеты — защита конституции и национального единства. Газетой владеют 1100 акционеров — представители различных социальных слоев: банкиры, адвокаты, коммерсанты, причем никто не имеет права иметь больше десяти процентов акций. Прибыль дает в основном реклама, которая занимает половину газетной площади. Задав нам несколько вопросов, сеньор Арауна поинтересовался, давно ли мы из Москвы, любезно выразил готовность сообщить нам последние московские новости и покинул нас ненадолго. Возвратившись, сказал, что только что говорил с московским корреспондентом по телефону. Корреспондент сообщает: в нашей столице сильный мороз — первый в эту теплую зиму. «В остальном же все в порядке», — сказал он и привел английскую поговорку: отсутствие новостей — самая лучшая новость.

На следующий день вечером я со своим спутником забрел в большой универсальный магазин по соседству с нашей гостиницей и неожиданно столкнулся с Арауной. Надо же такому случиться в огромном городе, причем за границей! Он сразу узнал вчерашних советских гостей. Магазинная толчея не способствовала беседе, однако он успел сказать, что хочет побывать в нашей стране. Раньше, при Франко, это было непросто. «Недавно, — продолжал Франсиско, — из поездки в Москву и Ленинград возвратились родители, полные ярких впечатлений». Распрощались мы как добрые знакомые.

Непривычно пустынными выглядят улицы испанской столицы в субботнее утро. Те, у кого есть загородные дома, уехали на уикэнд еще в пятницу, ну, а другие (их большинство), сидят в городских квартирах. Нашему автобусу не страшны никакие автомобильные пробки, и он без всяких задержек выбирается на загородное шоссе, ведущее на север. По его обеим сторонам мелькают нарядные виллы, окруженные низкорослыми соснами и кипарисами. На зеленых лужайках пасутся черные упитанные бычки — будущие герои и жертвы корриды. Мирный, идиллический пейзаж, залитый теплым декабрьским солнцем. Вдали, на вершинах скалистых холмов, подернутых голубоватой дымкой, виднеются грозные силуэты средневековых замков. Кастилья, суровая и прекрасная, прокаленная солнцем земля, сердце Испании. На стрелке дорожного указателя мелькнули слова: «Лас Кампас, Гвадаррама». Знакомые, с детства врезавшиеся в память названия. Именно здесь, на ближних подступах к Мадриду, развернулись тяжелые, ожесточенные бои. Вспоминая об этом, смотришь на идиллический пейзаж другими глазами. Например, глазами очевидца и участника событий тех лет Михаила Кольцова. В «Испанском дневнике» он пишет:

«Поселки Серседилья и Гвадаррама — последние перед линией фронта. Здесь разбито три четверти зданий. Почти сплошь пепелища и развалины. Вот от сгоревшего дома уцелела буквально только каменная калитка, и на ней на одном гвозде висит закопченная табличка: «Застраховано от огня». Валяются телеграфные столбы, провода, пустые гильзы и стаканы из-под снарядов.

В этом сложном нагромождении скал, ущелий, леса вот уже скоро месяц идет напряженная борьба. Ни разу здесь не было затишья. Фашисты загипнотизированы близостью столицы. Всего пятьдесят километров, да и того меньше. Стоит только прорваться вниз в котловину, — и уже можно схватить за горло Мадрид, правительство, республику. Республиканцы понимают это. Они понимают, чего может стоить ничтожный промах, зевок.

Орудий с обеих сторон не так много. Но горная акустика разносит канонаду стократным эхо по ущельям, создает фантастический, поистине адский грохот.

Каждый день с раннего утра до поздней ночи маленькие группы людей крадутся по склонам, ползут по каменным утесам, стараясь обойти, отрезать, подкараулить друг друга, захватить еще одну скалу, еще один пригорок, держать под огнем еще одну ложбинку».

Автобус продолжает наматывать на свои колеса серую асфальтовую ленту, и вдруг впереди возникает гранитный крест на вершине горы. До него далеко, но даже на расстоянии чувствуешь его размеры. Исполинский крест будто осеняет всю долину Павших, ибо именно так называется долина, через которую лежит наш путь. Долина Павших в годы гражданской войны… В недрах горы, на которой установлен крест, вырыта огромная пещера для подземной церкви. Говорят, что она больше собора святого Петра в Ватикане, считавшегося до сих пор самым большим в мире. Крест и церковь сооружены по приказу Франко в память о погибших в гражданскую войну. Всех погибших, и с той, и с другой стороны. Примечательная подробность: на строительстве грандиозного памятника, призванного по мысли диктатора, стать символом «национального примирения, национального единства» (разумеется, на основе франкизма), использовался рабский труд тысяч узников фашистских застенков, согнанных со всей страны. Чего стоят после этого громкие слова о национальном примирении возглавившего фашистский мятеж черного генерала, руки которого обагрены кровью лучших сынов и дочерей испанского народа! Когда пришел конец и самому каудильо, выяснилось, что в подземной церкви для него было заранее приготовлено место для погребения — по соседству с прахом основателя фаланги Примо де Ривера. Поневоле закрадывается мысль, что одержимый патологической манией величия «генералиссимус», сооружая помпезный мемориальный комплекс, преследовал цель в первую очередь обессмертить самого себя. Недаром он никогда не говорил: «Когда я умру», а только: «Когда меня не станет».