Евгений Габуния - На исходе ночи

— А машину когда приобрели? — вопрос был задан как бы вскользь, между прочим.

— Недавно. В Бельцах, по случаю. По доверенности пока езжу. Долго деньги копил, а на новую все равно не хватило. Больше на рыбалку езжу, я рыбалку очень уважаю. — Ботнарь искоса взглянул на молчаливо сидящего человека в штатском.

— Рыбалка — это хорошо, — капитан широко улыбнулся. — А вот нарушать не положено, Иван Андреевич. — Он полистал его водительское удостоверение. — Проколов пока не вижу. Ограничимся на первый раз предупреждением и профилактической беседой. Лейтенант вас проводит.

Нарушителей в тот день в ГАИ набралось немало, и душеспасительная беседа затянулась. Оказавшись, наконец, снова во дворе, Ботнарь увидел возле своего «Москвича» знакомого лейтенанта-автоинспектора.

— Поезжайте, товарищ водитель, — строгим тоном разрешил лейтенант. И не забудьте тормоза подтянуть, они у вас что-то ослабли, — крикнул вдогонку, но водитель его не расслышал: то ли из-за шума мотора, то ли ему было не до автоинспектора с его советами.

Голубой «Москвич» еще не миновал ворота, как в кабинет замначальника ГАИ торопливо вошел, почти вбежал капитан Руссу.

— Успели, товарищ подполковник, в самый раз, — доложил он. — В порядке его автомобиль, не видно, чтобы ремонтировали. И эти… папиллярные узоры, — он щегольнул криминалистическим термином, — сняли. С бокового стекла. Там этих узоров полно. А у вас что? — спросил он с интересом.

— У нас тоже все нормально, капитан. Нервничает этот Ботнарь. Подполковник замолчал, восстанавливая в памяти подробности только что закончившейся встречи. — Явно нервничает. Пожалуй, пора его из кандидатов переводить в фигуранты. Будем продолжать разработку, причем интенсивно. Связи, образ жизни, прошлое… ну и все остальное. Информационный центр надо запросить, а отпечатки — на идентификацию. Лучше мне самому съездить, попрошу в темпе провести экспертизу. И с начальством надо обсудить кое-что. А вы, капитан, тем временем здесь действуйте.

В комнате, куда вошел Степан Чобу, за письменным столом сидел молодой человек в очках и что-то писал, изредка поглядывая на лежащую рядом небольшую картину. Он с явной неохотой оторвался от своего занятия и сдержанно спросил:

— Что у вас, гражданин?

В первые дни пребывания в Москве Степана неприятно удивлял такой сухой, жестковатый стиль, принятый не только в учреждениях, но и на улице или в магазине. Но потом он понял: ускоренный, нервный темп столичной жизни накладывает свой отпечаток на обитателей огромного города, и уже не обижался на известную грубоватость.

— Меня интересует многое, и в первую очередь человек, который только что покинул эту комнату.

На интеллигентном, с правильными чертами лице молодого человека отразилась крайняя степень удивления: этот скромный, просто одетый парень совсем не походил на обычного посетителя-сдатчика. Те ведут себя по-другому — робко, иногда заискивающе, стремясь расположить к себе придирчивого приемщика, от которого зависит оценка.

— А вы кто, собственно, откуда будете? — голос звучал по-прежнему сухо, однако Чобу уловил в нем настороженные нотки.

— Из уголовного розыска… — Инспектор достал из кармана красную книжечку.

— Так бы сразу и сказали, — товаровед постарался придать своему голосу оттенок любезности, даже слегка привстал со стула. — Садитесь, пожалуйста. Чем могу быть полезным МУРу?

— Я не из МУРа, — пояснил Чобу, — из Молдавии. Там же написано. Однако это значения не имеет.

— Конечно, конечно, — подхватил молодой человек.

«Что-то ты слишком суетишься, с чего бы это?» — подумал Степан. Он не раз имел возможность убедиться, что инспекторов угрозыска не встречают розами, однако люди с чистой совестью ведут себя совсем по-другому.

— Простите, товарищ инспектор, — спохватился товаровед. — Вы интересовались сдатчиком. Я как раз оформляю товарные ярлыки. — Он повернул лежащую на столе картину лицевой стороной к Чобу. Тот увидел старинный, будто игрушечный, паровозик и толпы людей вдоль полотна железной дороги. — Самохина работа, 1700 рублей поставили. И этюд Сарьяна он тоже сдал. Вообще, товарищ, инспектор, — доверительно продолжал молодой человек, — этот человек всегда приносит интересные вещи.

— А вы что, его знаете?

— Как вам сказать… Он наш постоянный клиент. — В голосе товароведа снова послышались настороженные нотки. Он взглянул в какую-то бумагу. Карякин его фамилия, Валентин Семенович, адрес — проспект Вернадского, 127, квартира 78. Мы паспортные данные обязательно записываем. Такой порядок. Недавно вазу сдал, Франция, восемнадцатый век. Редкостной красоты. Семь тыщ поставили, — эта цифра в устах товароведа прозвучала уважительно, даже благоговейно. — До сих пор не продана. Дорогая. Однако меньше не могли оценить. Действуем по инструкции. С учетом индивидуальных и художественных качеств. Такой порядок, — повторил товаровед, словно опасался, что уголовный розыск может заподозрить его в неблаговидных делах.