Эд Макбейн - Румпельштильцхен

Какое определение можно дать городу, в котором французское названия улиц произносятся на характерный южный манер, из-за чего «Шартэ» превращается в «Чартерс» и словно в силу некой метаморфозы «Бьенвиль» вдруг неожиданно превращается в «Би-ЭН-виль». Разве можно как-то объяснить, что Французский квартал состоит всего-навсего из нескольких рядов строений: шесть в ширину и четырнадцать в длину, не считая нескольких улочек на берегу Миссисиппи, но как раз на этом маленьком «пятачке» в центре города умещается больше музыки, больше неприкрытого секса, больше лавок, торгующих разного рода сувенирами, больше шикарных ресторанов, больше отелей, больше цветочниц с их тележками, больше неоновых огней, больше китайских ресторанчиков, больше мальчишек-чистильщиков ботинок и уличных артистов, и хорошеньких женщин, чем в любом взятом для сравнения и равноценном по площади уголке Соединенных Штатов?

Музыка выплескивается прямо на Бурбон-Стрит из открытых дверей боров и клубов. Это место закрыто для въезда любого транспорта, и просто создано для прогулок, джаза, диксилендов и кантри. На бордюре сидят чернокожие подростки, они торопливо шнуруют туфли для степа, а затем поднимаются с земли, чтобы броситься в водоворот музыки, они танцуют, они парят, и подковки их ботинок звонко цокают об асфальт. Танцоры лукаво усмехаются, поглядывая на перевернутую шляпу, лежащую посреди улицы, а иногда могут и настойчиво кивнуть в ее сторону, если сочтут, что двадцатипятицентовики и долларовые бумажки слишком редко ложатся на ее дно. Многочисленные стриптиз-шоу зазывают взглянуть на девиц разной степени обнаженности, на лениво играющих мышцами молодых людей, а также на девиц вместе с молодыми людьми, чтобы увидеть в их исполнении извечный, неподвластный времени номер, обозначенный в афишах как «настоящее» секс-шоу. Уличные зазывалы изредка приоткрывают двери, и на какую-то секунду в образовавшемся проеме мелькает обнаженная плоть, извивающаяся на расположенной внутри заведения сцене или за стойкой бара — «Да вызовите же полицию, — что есть мочи орут зазывалы, — там внутри совершенно голая женщина!»

Магазинчики сувениров на Бурбон-Стрит — это огромный базар, на котором можно купить что угодно: футболку с рисунком, который может быть нанесен на нее непосредственно в вашем присутствии, широко распространенные особого вида наклейки для автомобилей, а также вибраторы всех цветов и размеров («Ух ты! — воскликнула Джоанна, узрев один из них в витрине магазина. — А это для чего?»), электрические шарики любви, надувные резиновые куклы в натуральную величину, разные снадобья для усиления потенции и влечения, пивные кружки в форме женской груди, с ручкой и огромным соском. Есть также магазины, торгующие всевозможными штучками, начиная от открытых женских трусиков, до таки, которые просто напросто можно съесть, если в пылу сладострастия вас вдруг одолеет голод, а рядом с ними проклепанные кожаные ошейники и такие же широкие браслеты, а также устройство под название «Сокулятор», которое, будучи включенным в автомобильную розетку для зажигалки, сделает путешествие обратно более приятным и разнообразным. Магазины на Роял-Стрит продают шоколад и конфеты, таблички с названиями судов и оловянных солдатиков, книги в кожаных переплетах и индонезийских кукол, разные антикварные вещи времен испанского и французского колониальных периодов, элегантные чемоданы и дамское белье, столовое серебро и часы.

Есть здесь и галереи, выставляющие образцы современного абстракционизма, есть и дешевые копии, и замечательные эстампы, и картины местных художников, облюбовавших для своих творений чугунные балконы, тележки цветочниц и джазовых музыкантов. На территории, прилегающей к Парку Джексона, на самом берегу несущей свои мутные воды Миссисиппи, сидит намного больше художников-портретистов, чем их ежегодно выпускается Институтом изящных искусств в Чикаго. Все они сидят за складными мольбертами, чиркая по бумаге пастелью или углем, в то время, как объекты их творчества сидят напротив них, затаив дыхание, не мигая (и с довольно глупым видом), стараясь не обращать внимания на слоняющихся вокруг зевак. На Французский рынок свозятся свежие овощи и фрукты из близлежащих хозяйств: апельсины, яблоки, бананы, морковь, белый и красный картофель, лук, бобы зеленые и желтые, — а уж буйство красок здесь может посоперничать с палитрами художников в парке.