Дмитрий Петров - Рокировка

- Никуда я не уйду! - вдруг твердо объявил Семен за спиной Вадика. Сначала пусть эта тварь уберется, потом ты. А уж я следом.

- Ты что, с ума сошел? - Вадик надвинулся на бармена, все еще стараясь держаться в рамках. - Перепил, что ли? На тебя это не похоже, Сема. - Он даже укоризненно покачал головой.

- Во что девку превратили! - Семен буквально кипел от негодования. - Во что превратили, смотреть страшно! А слышать - и того страшнее. Ты что, не слышал, как эта гнида над ней измывалась?.. Все ты слышал, все знаешь... - Он с ненавистью глядел на директора вагона-ресторана. - Только тебе важнее денежки получить. Ты вот сразу прибежал, когда клиента обидели. А когда этот тип ее бил, ты будто и не слышал.

- Так что тебе надо? - Вадик все более раздражался. - Тебе что, больше других надо? Ты забыл, кто ты такой? Думаешь, я не знаю, какими ты делишками занимаешься? Все знаю, но молчу до поры до времени. Так что катись отсюда, а то хуже будет!..

- Да-да, катись отсюда, - неожиданно подхватил тонким, севшим от страха голосом Миша.

- Что? - крикнул Семен, наклоняясь к нему. - Я тебя еще не добил? Так сейчас добью...

И Семен ударил Мишу кулаком по голове. Этого Вадик не стерпел. Он схватил Семена за грудки и попытался вытолкать из купе. Однако ему не удалось.

- А ты? Ты что лезешь, сводник? Тебе давно причиталось. - Семен ударил Вадика в живот.

Застонав, тот согнулся пополам. Семен, видно, уже не мог остановиться - он схватил Вадика за шиворот и несколько раз ударил его лицом о свою коленку. Вадик уже не сопротивлялся.

- Убирайтесь отсюда! - прохрипел Семен, выталкивая обоих в коридор. Закрыв за ними дверь, Семен выпрямился и посмотрел на Людмилу. - Оденься, - устало сказал он. - Когда в Питер приедем, ты отсюда уволишься. И не бойся, ничего плохого с тобой не случится, я обещаю. Все будет нормально...

Он тяжело дышал после потасовки. Потом неожиданно улыбнулся и добавил:

- И я заодно уволюсь. Не оставаться же в этом гадюшнике! Хорошо, хоть напоследок врезал этому гаду.

- Зачем ты это сделал? - спросила его Людмила. Ей было стыдно. Она сидела, завернувшись в одеяло, ее буквально трясло, даже зубы стучали.

- Мне надоело бояться. И на тебя не могу больше смотреть, сердце кровью обливается.

Семен в запальчивости произнес эти слова, и ему стало неловко. Он повернулся к двери:

- Я пошел. Завтра к вечеру приедем в Питер. Не бойся, Вадик ничего тебе не сделает. Он не посмеет, я с ним поговорю...

Впервые за последний год Людмила почувствовала себя человеком, который кому-то небезразличен и которого кто-то жалеет. Что Сема жалеет ее, она догадывалась и раньше. Но теперь убедилась - он искренне сочувствует ей. Его забота растрогала ее.

К вечеру следующего дня, когда поезд прибыл в Питер, Семен заглянул в купе к Людмиле.

- Поехали, я тебя домой провожу, - предложил он. - Заодно и вещички помогу донести.

Потом он взял Людмилу за руку и вместе с ней подошел к Вадику. Весь этот день Вадик даже не смотрел в сторону Людмилы. Она боялась, что он захочет отомстить ей. Но этого почему-то не произошло. То ли Семен действительно нашел какие-то аргументы, то ли пригрозил Вадику.

Поэтому, когда вечером Семен сообщил ему, что они вместе с Людмилой уходят отсюда, Вадик отреагировал спокойно:

- Ну и ладно. Всему свое время. Прежде я был тебе нужен, - он даже улыбнулся Людмиле, - а теперь у тебя новый покровитель объявился.

Добравшись до дома, Людмила поблагодарила Сему за помощь и сказала, что хочет побыть одна.

Дело в том, что той ночью, когда Семен выгнал из ее купе Вадима и Михаила, произошло еще одно важное событие.

Когда она осталась одна, то долго сидела без мыслей, без чувств, будто окаменела. Тело ее болело, а душа будто уже не чувствовала боли. Вдруг взгляд Людмилы уперся в пепельницу, полную окурков, оставленных Мишей.

Она смотрела на эти окурки остановившимся взглядом, и вдруг в голове будто лампочка зажглась, высветив давние события. Она не сразу поняла, чем привлекли ее внимание эти окурки. Попыталась додумать - и память услужливо восстановила картину: красное пятно на простыне, укрывающей тело...

Оставленные Мишей окурки имели характерный признак - они были придавлены зубами и немного прокушены. Миша прокусывал фильтры сигарет, которые курил. Так почти никто не делает. Мгновенно вспомнилась разоренная квартира убитой Маши, следователь, указывавший на пепельницу с точно такими же окурками, оставленными убийцей.

Мужчина, который спал с Машей в ту ночь и, очевидно, убивший ее, курил сигареты таким вот странным образом, уродуя фильтры.