Лоуренс Блок: После первой смерти

— Ты врешь, Филли.

— Слушай, Богом клянусь...

Она говорила медленно, терпеливо, обдумывая слова:

— Ты мог вытряхнуть все из сумки и уйти без всяких проблем. Вместо этого ты запираешь дверь, выбираешься на пожарную лестницу, а это всегда опасно — спускаться в темноте по пожарной лестнице. Ты взял сумочку с собой, вместо того чтобы спокойно перетряхнуть ее. Значит, ты спешил. Выкладывай, Филли, как все было на самом деле.

— Я услышал шаги в коридоре...

— Дальше.

— В комнате была мертвая девушка, и я испугался! А кто бы на моем месте не испугался? Мне не хотелось впутываться в это дело. Ты знаешь, как они относятся к наркоманам. Хорошего не жди.

— Ты услышал шаги в коридоре, почему ты не подождал, пока этот человек уйдет?

— Я нервничал. У меня не было времени думать.

Джеки взяла сигарету. Я поднес ей спичку. Она сказала:

— Филли, было бы гораздо проще, если бы ты не врал, а рассказал бы все как на духу. Ты видел, как убийца вышел из комнаты. Ты видел, как он ушел, и, наверное, решил, что в номере никого нет, и сунулся туда. Ты запер дверь, потому что боялся, что он вернется, и когда ты услышал шум в коридоре, то вылез по пожарной лестнице. Ты перетрусил, потому что знал, что случится, если он тебя там застанет. Ты знал, что Алекс не убивал Робин, потому что видел человека, который это сделал. И только при таком раскладе в этом есть смысл, и тогда, Филли, все становится на свои места. Тебе остается только назвать его имя — и можешь спокойно ехать в больницу.

— Я его не узнал.

— Значит, придется привлекать к делу копов. Я говорю вполне серьезно. А так он никогда не узнает, кто его выдал.

— Узнает.

— Филли, если ты нам не скажешь, у тебя будут проблемы.

— Хоть так, хоть так — все одно проблемы. — Он потрогал разбитый нос. — От проблем никуда.

— Но с копами проблем будет больше.

— Да? — Он вздохнул. — Проклятые часы. Зря я их взял, а раз взял, не надо было толкать. Надо было выкинуть. Но тогда пришлось бы голодать. Паршивые десять баксов, мелочевка, — погулял я на них, ничего не скажешь.

— Мне нужно имя, Филли.

— С чего ты взяла, что я его знаю?

— С того, что ты сказал, что не узнал его. Иначе ты бы сказал, что не видел его. Не пудри мне мозги, Филли.

— Я — покойник. Если я скажу вам, мне не жить.

— Тебе не жить, если не скажешь нам.

— Черт.

— Я жду, Филли.

Он посмотрел на нее и сказал:

— Пошло все к черту, я так и так покойник.

Это был Турок Вильямс.

Они продолжали говорить. Воздух как-то сгустился и отяжелел, и их голоса с трудом доходили до меня.

— С именем тебе ошибаться нельзя, Филли.

— Да ты знаешь, про кого я говорю? Про Турка!

— Знаю.

— Серьезный дилер?

— Да.

— Стал бы я капать на него, если бы это был не он? С чего мне на него это вешать? Я видел его. Я был в коридоре, он даже не посмотрел на меня, но я его видел. У него руки были в крови.

— Значит, ты знал, что найдешь в комнате.

— Ну, наверно, догадывался.

— Но все равно туда пошел.

— Я был под кайфом. Ты-то знаешь, как это бывает.

— Знаю.

— Если ты расскажешь Турку, откуда у тебя информация, учти: я — покойник.

— Мы ничего ему не скажем.

— Мне все равно конец. Ты наведешь на меня копов. Черт, я же единственный свидетель. Сижу тут, беседы с вами веду, рожа разбита, и я — покойник.

— Поживешь еще, Филли.

— Скажешь еще, поживешь. Поживешь...

Я сказал: «Ничего не пойму. Он был моим другом. Я познакомился с ним в тюрьме, помог ему освободиться. Я говорил с ним всего пару дней назад. Он хотел помочь мне уехать в Мексику. Считал себя моим должником».

Мы сидели на квартире у Джеки. Она смазала мои порезы йодом, и теперь я смотрел на свои боевые шрамы и восхищался собой. Никогда прежде я так не дрался. Как я был зол, как я отделал этого маленького, несчастного наркушу!

— Джеки, думаешь, он нам правду сказал?

— Уверена. Он мог бы соврать, но никогда не навел бы нас на такого человека, как Турок Вильямс. Он мог бы придумать имя или подсунуть нам какую-нибудь мелочь. Но повесить такое на Турка можно только в одном случае — если это правда.

— Ты знаешь Турка?

— Я знаю, кто он.

— Я не рассказывал тебе о нем?

— По имени ты его не называл. Алекс, я...

Я поднялся и зашагал по комнате.

— У него не было повода подставлять меня, — сказал я. — Зачем. Разве что... ну, предположим, дело было так. Предположим, у кого-то на него что-то было и это не давало спокойно жить. Так что у него, по сути, не было выбора. Понимаешь, о чем я? Не думаю, чтобы кто-то нанял его, чтобы он подставил меня, но его могли шантажировать и заставить пойти на это.