Валерия Леман - Сны мертвой девушки из Версуа

– А Жосье, неторопливо все обдумав, решил сам расправиться с убийцей своей дочери, но лишь стал очередной жертвой, – продолжил ход моих рассуждений комиссар, окончательно приходя в себя. – Но согласитесь, улик у нас абсолютно нет, одни догадки. Этому мерзавцу Монтесье невероятно везло: никто не видел, как он с Шарлоттой отправился плавать на чужой яхте, никто не видел, как к нему явился Жосье и как потом он выгружал его труп на кладбище. Ну а то, как они с Бенини зарывали труп Камиллы, некому было наблюдать, кроме Шарлотты, – слуги не живут в доме.

– Что ни говори, а Шарлоттины сны оказались пророческими, – брякнул я и тут же пожалел об этом.

Залепите мне рот пластырем!

Танде удивленно округлил брови и уже открыл было рот, чтобы задать вопрос, как спасительно зазвенел телефон на его столе. Он торопливо поднял трубку, коротко ответил, а когда вновь поднял на меня глаза, я поспешил увести разговор от темы снов.

– Комиссар, нужно немедленно раскопать клумбу Монтесье.

Боже мой, какой у него сделался суровый вид!

– Как вы себе это представляете? Монтесье – влиятельный человек, а у нас, как я уже отметил, нет ни одной улики, кроме этих старых газет. Что я скажу прокурору?

– Изложите ему нашу версию.

– Он рассмеется мне в лицо.

– Тогда давайте раскопаем клумбу, не ставя в известность хозяина и прокуратуру. Ведь дом пуст, а Монтесье – в Женеве.

Танде вытаращил на меня глаза:

– Ален, Швейцария – страна законопослушных граждан. Мы чтим закон и не лазаем по чужим садам.

– А если я, как взбалмошный русский, залезу и раскопаю полуразложившийся труп – Швейцария меня простит?

Танде в ярости затушил очередной окурок, вскочил, прошелся по кабинету из угла в угол и снова сел. Как и в начале нашего разговора, я сидел перед комиссаром и смотрел в его честные чистые глаза.

– Хорошо, – проговорил он наконец сквозь зубы, – хорошо, пусть будет по-вашему. Мы возьмем понятых и раскопаем эту чертову клумбу, не ставя никого в известность. Но если там не окажется трупа Камиллы, – тут он почти задохнулся, словно на мгновенье представил себя в подобной ситуации, – если, повторяю, там не будет ничего, кроме роз… Тогда я сам, лично, закопаю туда вас, Ален.

Как говорится, на войне как на войне – пришлось согласиться с этим вариантом. Мы с комиссаром поднялись и молча пожали друг другу руки.

Разорение розовой клумбы Монтесье было назначено на три часа пополудни. В качестве понятых были приглашены супруги-итальянцы Мистроне, проживавшие в одном подъезде со стариком Жосье, их соседи по площадке братья Лене и незабвенный мсье Галлуа, при встрече непринужденно похлопавший меня по спине, громогласно поинтересовавшись, «не одумалась ли еще моя приятельница-вертихвостка», хитро подмигнув при этом в сторону комиссара. В теплую компанию вошли также криминолог с собакой и два молоденьких полицейских.

Танде, наверняка впервые в жизни нарушавший закон и все нормы швейцарско-буржуйского общежития, страшно нервничал, говорил необычайно лаконично и резко и то и дело оглядывался, внезапно хмурясь, будто боялся, что вот-вот из кустов появится разгневанный Монтесье под руку с членом Федерального собрания Луи Круа и засадит всех нас в кутузку.

Конечно, и меня трудно было назвать олицетворением спокойствия. С того самого момента, когда мы с Танде пожали друг другу руки, порешив действовать на свой страх и риск, меня не отпускала лихорадочная дрожь. Во время обеда мне в буквальном смысле слова кусок не лез в рот, а вилка так часто падала из рук на пол, что Соня заподозрила меня в постыдном извращении и, демонстративно прервав свой обед, отправилась переодеваться, сменив мини-юбку на широченные брюки.

– Не нравится мне твой вид. Ты не заболел? – озабоченно поинтересовалась Лорен и даже материнским жестом пощупала мой лоб. – Хотела бы я знать, что вы там с комиссаром затеяли…

Она тут же усмехнулась и успокаивающе замахала обеими руками на мой ответный нервный жест:

– Знаю, знаю, все расскажешь вечером, я понимаю. Просто на тебе лица нет, как тут не волноваться. У тебя действительно все в порядке?

Безусловно, у меня все было в превосходнейшем порядке, просто я хотел поскорее откопать Камиллу и в то же самое время панически боялся, что, в конце концов, все окажется блефом, плодом моей больной фантазии, и под розами не окажется ничего, кроме земли и шокированных нашим вторжением червей.