Валерия Вербинина - Аквамариновое танго

– Как звали сына Лили Понс?

– Не знаю. Фамилия его, конечно, была Герен, как у усыновителей, но имя я не помню.

– Это же ваш внук, мадам!

– Я же вам говорю, Лоран так не считал. Потом, мне хватает внуков, которые носят мою фамилию.

– Но он знал, что Лили Понс – его мать? – допытывалась Амалия.

– Конечно, знал – Ашиль не умел держать язык за зубами. Да и Лили, по-моему, упоминает сына в одной из своих песен. Родная кровь – это родная кровь, мадам. Только надо повзрослеть, чтобы это понимать.

– Когда Лили унаследовала миллионы мужа, она хотела заплатить Сильви и забрать сына к себе, – сказала Амалия.

– О! Нет, Сильви бы ей не отдала. Ни за какие деньги.

– Почему?

– Характер у нее такой.

– Вы не помните, в какой именно песне Лили говорит о сыне?

– Нет. Да я и не очень хорошо их знаю. Помню только, как Ашиль говорил, что имя сына там есть.

Приехав после разговора с мадам Тервиль на виллу «Шарль», Амалия первым делом созвонилась с Парижем.

– Алло, комиссар Бюсси? У меня для вас важные новости. Мы с вами искали безумца, а все гораздо проще: это личная месть.

– В каком смысле?

– Помните, нас еще насторожил промежуток в семь лет между смертью Лили Понс и появлением маньяка? Так вот, все очень просто. Это сын Лили Понс, который был еще маленький, когда его мать умерла. Потом он вырос и решил по-своему разобраться с теми, кто убил ее. Возможно, с обстоятельствами смерти адвоката и импресарио на самом деле не все так гладко, как мы считали вначале. А потом Эрнест Ансельм заметил, что люди, бывшие в замке Лили Понс, стали гибнуть один за другим, и это подсказало ему остроумную мысль избавиться от отчима.

– То есть Эрнест Ансельм…

– Он убил Рошаров и Антуана Лами, а сын Лили – возможно, адвоката Гийо, Оноре Парни и самого Ансельма. Надо во что бы то ни стало отыскать этого сына и установить его личность. Его приемная мать звалась Сильви, а приемным отцом был Ашиль Герен. Мать Лорана Тервиля утверждает, что имя этого сына названо в одной из песен Лили. Всего она написала их девяносто три, и я уже дала задание сыну купить все пластинки, что не так-то просто: в последнее время люди просто сметают их с прилавков… Пожелайте мне удачи, комиссар! Если все срастется, то не пройдет и суток, и мы распутаем это дело до конца…

Повесив трубку, комиссар Бюсси пробормотал себе под нос:

– Имя названо в песне, значит? Ну-ну!

Он потер руки и довольно осклабился.

– Луи, где инспектор Лемье?

– Следит за Жерве, как вы и приказали, комиссар!

– Ладно, черт с ним. Слушай сюда: нужно взять одного малого и привезти его ко мне. По-моему, это тот, кто нам нужен.

И, представив себе заголовки в завтрашних газетах, а также свое лицо на всех первых полосах, комиссар чуть не замурлыкал от удовольствия.

Судя по всему, отыскать «одного малого» оказалось не так-то просто, потому что взъерошенного и не на шутку рассерженного подозреваемого доставили к комиссару лишь через несколько часов.

– Здравствуйте, месье Форе, – сказал Бюсси, лучась улыбкой. – Рад вас видеть!

– Послушайте, комиссар, – заворчал Габриэль, – вы могли просто передать мне, что хотите дать какой-то материал для прессы! А то ваш человек арестовал меня на виду у толпы народа… Между прочим, у меня было назначено свидание!

– С кем? С Леоном Жерве?

– Фу! – скривился Габриэль. – Ну и шутки у вас, комиссар! Должен вам сказать, я терпеть не могу убийц…

– Вообще-то его вина юридически не доказана и вряд ли когда-либо будет доказана, мсье Форе.

– С меня хватит и того, что баронесса Корф его изобличила, – заявил Габриэль. – Если она сказала, что он убийца, значит, так оно и есть.

– А еще она сказала, мсье Форе, что убийца – вы, – медовым голосом ввернул комиссар, пристально наблюдая за собеседником.

– Я? – Габриэль подскочил на месте.

– Да, да. Потому что второй убийца, замешанный в нашем деле, никакой не сумасшедший. Это сын Лили Понс, который решил отомстить за ее гибель. Имя этого сына упоминается в песенке Лили… ну-ка, что нам приходит на память? Правильно, «Габриэль в лесу»… то есть «Gabriel dans la forêt». Габриэль Форе! – победно заключил комиссар. – Ну, что вы теперь скажете?

Он был так доволен собой, что даже начал напевать:

– У вас нет голоса, комиссар, – холодно сказал Габриэль. – И вы безбожно фальшивите. Она пела эту песню куда лучше.