Керен Певзнер: Смерть пилигрима

Посмотрев на часы, я увидела, что до трех осталось всего ничего и решила подождать. Но Анжелика была другого мнения. Она решительно нажала кнопку звонка.

Долго никто не отвечал. Наконец, приоткрылось окошечко в калитке и кто-то произнес на иврите недовольным голосом:

- Еще рано, приходите в три.

- Что он говорит, Валерия? - спросила моя спутница.

- То, что и следовало ожидать - еще рано.

- Послушайте, - Анжелика обратилась к хозяину на английском, - мы не туристы.

- Какое мне дело, кто вы? - перешел он тоже на английский. - Я открываю дом в три, тогда и впущу.

- Мы пришли забрать то, что положено нам по праву! - голос Анжелики стал торжественным и она произнесла знакомую мне фразу на арамейском. Натра! Теадэр нутар!

Признаться, я опешила. Мне и в голову не приходило, что Анжелика знает эти слова, которые Денис расшифровал в компьютере Ильи. Хотя, почему бы и нет? Илья вполне мог посвятить жену в секреты своей миссии. И то, что не удалось ему, продолжила Анжелика.

Ворота заскрипели и отворились. На пороге стоял пожилой человек, небритый, одетый в домашние брюки и шлепанцы. Он с сомнением оглядел нас.

- Заходите...

Мы вошли в небольшой тенистый дворик. Вдоль стен стояли деревянные, грубо сколоченные скамейки. Посередине двора расположился небольшой бассейн с краниками в виде золотых рыбок. Несколько рыб плавали в зеленой воде. Рядом с бассейном из земли торчал толстый обрубок оливкового дерева, весь покрашенный известкой. Из него тянулись свежие побеги. На обрубке висела табличка: "Этой маслине - 2000 лет. Она ровесница Иисуса и Марии Магдалины". Видимо, здесь все было предназначено для туристов.

В доме царил прохладный полумрак. В большой гостиной пахло ладаном и все напоминало небольшую молельню. Свечи, правда, были погашены, но как я поняла, до трех оставалось еще время, чтобы привести все в рабочее состояние. На стене висела большая икона. На ней была изображена все та же Магдалина, но более строгого рисунка. Под стеклом, в открытых ящиках, лежали пожелтевшие рукописи и предметы старины. Впечатляло.

Но старик не задержался в этой комнате - видимо, здесь все было на публику. Он открыл небольшую дверь, спрятанную за бархатным занавесом и пригласил нас следовать за ним. Мы вошли и очутились в обыкновенной израильской комнате с квадратной мраморной плиткой на полу и пластмассовыми жалюзи на окнах.

- Присаживайтесь, - сказал хозяин. - Меня зовут Шимон.

Мы сели за стол и не знали о чем говорить.

- Я знал, что это произойдет скоро, - Шимон глотнул, как будто ему трудно было говорить. - Но думал, что у меня в запасе есть еще немного времени...

- Вы знали, что мы придем? - спросила я.

- И даже знал, когда, - ответил он совершенно серьезно. - В одном из посланий святого Петра сказано: "Когда сравняется имя твое, Магдалина с годами твоими..."

- Что это значит? - мы с Анжеликой переглянулись.

- Каждого первенца в нашей семье называют Шимоном, в честь святого Петра, изменившего свое имя с Шимона на Петра. И ему, по достижении совершеннолетия, открывают тайну хранения.

- Не рано ли, в тринадцать лет? - с сомнением покачала я головой.

- Нет, - твердо ответил хозяин. - В тринадцать лет мальчик допускается к Торе. Он достаточно умен, чтобы читать священную книгу.

- Так вы иудей? - спросила изумленная Анжелика.

Шимон кивнул, а я не понимала, чему она так удивилась. Христос тоже не эфиопом родился...

- Что обозначали слова святого Петра? - напомнила я Шимону.

- Год 2000 от рождества Христова обозначается двумя латинскими буквами ММ - то есть инициалами Марии Магдалины. Значит за хранимым пришли бы только в этот год. А вы оказались здесь раньше.

- Ну и что? - возразила я. - Погрешность на две тысячи лет в несколько месяцев - очень небольшая. Ну так как, вы отдаете нам цисту?

- Я не могу противиться тому, чего ждали все поколения нашей семьи. - И добавил совсем другим тоном. - Как вы обе похожи на Марию и сестру ее Марфу!

Значит, не зря Анжелика напялила на меня этот идиотский наряд!

Шимон подошел к шкафчику, утопленному в стену и поэтому практически невидимому, достал из кармана ключ и открыл его. Потом вытащил какой-то предмет и аккуратно положил его на стол.

Больше всего это походило на армейскую фляжку. Только размером побольше и всю изукрашенную гравировкой. Металл подернулся зеленоватым налетом, но циста смотрелась на все сто - то есть на все две тысячи лет.

- А что внутри? - спросила Анжелика?

- Не знаю, - ответил Шимон. - Хранителям запрещено под страхом смерти открывать ее.