Татьяна Гармаш-Роффе - Сердце не обманет, сердце не предаст

– Вам не доводилось видеть у Михаила небольшую вещицу, украшение: серебряное сердечко со стразами? – И, наблюдая, как стремительно побледнела Люба, детектив добавил, как добил: – На цепочке.

– Нет!

Она ответила очень решительно, но люди не бледнеют так сильно без причин. Да и решительности в голосе было куда больше, чем требовалось. Однако давить Алексей не стал.

– Вы сказали, что работаете бухгалтером. Где, можно узнать?

– У меня частные клиенты, работаю дома… А почему вы спрашиваете?

– И кто среди ваших клиентов?

– Я вела Мишины дела, по кабинету и по группам.

– Помнится, вы говорили, с группами он работал бесплатно?

– Практически. Но нужно платить за аренду, а иногда Миша устраивал для ребят экскурсии или походы. На это и шли деньги спонсоров.

– Кто выступал спонсором?

– Одна благотворительная организация. Мы мало тратили денег, недорого ей обходились. Самое дорогое – это Мишино время, но он за это ничего не брал, я вам уже сказала.

– Случаем, эта организация не Концерн?

– Нет, это фонд поддержки самоубийц, называется «Жизнь продолжается».

– Кто его учредил?

– Я не занимаюсь делами фонда.

– Среди других ваших клиентов нет работников или подразделений Концерна?

– Алексей Андреевич, отчего такие вопросы?

– Извините, Люба, но в данный момент вопросы задаю я.

– Так говорят в полиции.

– Надеюсь, до нее не дойдет, – намекнул детектив на худший поворот. – Так что насчет пресловутого Концерна?

– Нет.

– Допустим…

– Не «допустим», а НЕТ!

– Хорошо. Вы упоминали блондинку, вышедшую из подъезда Козырева в день его смерти…

– Не помню. Возможно.

– Зато я помню ваши слова. И знаю из показаний соседей, что эта женщина вышла из подъезда досмерти Михаила. Как вы могли ее видеть? Вы там находились в тот момент? Вы шли к Козыреву? Вы его столкнули в окно?

Цвет лица, начавший было восстанавливаться, снова рухнул до нулевой отметки, за которой больше нет красок, только снег и лед. Люба вытянула шею, задрала подбородок и покрутила головой, будто для разминки. «А на самом деле для того, чтобы не встречаться со мной глазами», – понял детектив.

Наконец Люба опустила голову.

– Шея болит, – она натужно улыбнулась, – продуло на сквозняке… Полиция говорила о блондинке, я просто слышала и в разговоре с вами упомянула. Наверное, я видела ее в другие разы, когда приходила к Мише, вот мне в память и запало… А намекать, что я убила Мишу, это подло. Я его любила.

Девушка поднялась, давая понять, что аудиенция окончена.

– Надеюсь, у вас больше нет ко мне вопросов.

– Нет, – задумчиво ответил Кис. – Пока нет…

Она резко повернулась и покинула кафе, застегивая на ходу короткую курточку.

Алексей остался сидеть за столиком, ответив на вопрошающий взгляд официантки новым заказом: стакан минералки и еще один кофе. По правде сказать, до сих пор он не верил в причастность Любы к смерти Михаила. Просто проверял гипотезу – он всегда проверял все гипотезы, не полагаясь на одну лишь интуицию. Но сейчас Люба лгала. И он не знал, что и почему она скрывала. Если она там была, если виновна в гибели Михаила, пусть нечаянно, то должна страшно, отчаянно жалеть об этом! Она ведь его любила… Тогда как Алексей ничего такого не почувствовал. Либо она куда большая лгунья, чем он предположил, либо приступы ее внезапной бледности вызваны чем-то другим. Иными мыслями и воспоминаниями. Иными страхами…

Может, Ромка что-то узнал? Алексей посмотрел на часы: сын должен уже пробудиться. Роман трудился в автосервисе – в машинах он бог! – и часто выходил в ночные смены. Клиентов в это время бывало мало, но парнишка любил копаться в автомобилях в одиночестве, когда никто не отвлекает. Брал он всегда самые дорогие тачки, самые сложные заказы, такие, где после ремонта не должно остаться ни царапинки, ни малейшего следа починки. И клиенты готовы были носить его на руках.

– Ромка, проснулся? Поделись, чем вчера закончился разговор с Любой?

– Да ничем особенным, па. Александра верно сказала, девчонка живет на чужой энергетической подпитке. А Козырев, при всех своих талантах, не смог эту схему исправить, потому что сам ее с руки кормил. Энергией, я имею в виду. Она в него была влюблена, сто пудов, а он ее жалел, подпустил к себе близко.

– Могла она его убить?

– Ты чего? Нет!

– Допустим, нечаянно.

– Нечаянно любой может.

– И она способна делать вид, что ни при чем? Лжет нам?

Роман подумал.