Мария Брикер - Мятный шоколад

— Кушай, кушай, пока оладушки не остыли, — прервала ее философские размышления тетка. — Сметанку бери, мед… А хочешь варенье?

— Варенье не хочу, — с наслаждением уплетая тающую во рту оладушку, отказалась Аля, облизала пальчики и, обхватив чашку обеими ладонями, отхлебнула чайку.

— Ешь, ешь, — подбодрила Алю тетушка, — а я пока уборку начну.

— Да не надо, теть, я сама, — попыталась остановить Зинаиду Аля.

— Сиди уже, — отмахнулась тетка и ушла в комнату наводить порядок.

Из комнаты послышались звук передвигаемой мебели, гул пылесоса и высокий сильный тетушкин голос, который заглушал пылесос. Тетушка пела свой любимый романс: «Не уходи, побудь со мною…», и у Алевтины перед глазами вновь промелькнули картинки из детства. На этот раз воспоминания о занятиях по вокалу не были пугающими, напротив, ей вдруг захотелось вернуться в те времена… Алечка запихнула в себя последнюю, десятую, оладушку, щедро сдобренную медом и жирной сметаной, откинулась на спинку стула и почувствовала, что впервые за долгое время ее душа, удовлетворенная и успокоенная возвращением домой, запросилась на волю…

— Щаз спою, — сыто икнула Алечка, внутри у нее что-то всколыхнулось, завибрировало, и девушка, набрав в легкие побольше воздуха, протяжно и высоко выдала на всю кухню ноту «ля»!

В комнате мгновенно умолкли и пылесос, и тетушка, в коридоре послышался бодрый топот ног…

— Аля! Что?! Что случилось?! — влетев в кухню, завопила тетка.

— Ничего не случилось. Это я так пою, — хихикнула Аля, буквально растекаясь от блаженства на стуле.

— Господи, как ты меня напугала! — задыхаясь от возмущения, воскликнула Зинаида и строго добавил: — Аля, так петь нельзя. Нельзя так петь! Это не пение, это… это… крик мартовского кота… Аля…

— Ах, тетечка, если бы ты только знала, как я тебя люблю, — улыбнулась Аля. Тетка смутилась и умолкла. — Ой, — спохватилась девушка, — я же тебе подарок… Сейчас… — Алевтина еле встала со стула и, тяжело дыша от непомерной сытости, направилась в комнату.

Свои вещи она еще не успела распаковать, и они по-прежнему лежали в дорожной сумке. Алевтина подхватила сумку с пола, положила ее на диван, расстегнула молнию, заглянула внутрь и удивилась. Шаль должна была лежать сверху, но ее там не оказалось. Алевтина растерянно поковырялась в вещах и наткнулась рукой на что-то гладкое и прохладное. Это что еще такое? Девушка совсем растерялась и вытащила из сумки… фиолетовую босоножку на высоком каблуке…

— Алечка, — окликнула ее Зинаида с порога, в руках она держала злосчастное ведро, которое напугало девушку вчера. — Алечка, ты про это ведро меня спрашивала? Так вот, это ведро — не мое. Не понимаю, как оно к нам попало? Может, у Прокопьевны спросить? Я хотела… Боже мой, красота какая! Это мне, да?

— Босоножка выпала из ослабевшей руки девушки и с грохотом упала на пол.

Тетка, не заметив перемены в лице племянницы, поставила ведро и бросилась поднимать туфлю.

Алечка окаменела.

Зинаида присела, залезла рукой под диван, вытащила оттуда вторую босоножку, скинула свои шлепанцы, нацепила новые туфли, прошлась по комнате, громко цокая каблуками, и остановилась в нескольких шагах от Алечки.

— Каблук, пожалуй, высоковат, но ради такой красоты можно все стерпеть! Спасибо, Алечка! — радостно воскликнула тетка и опять прошлась по комнате.

Алевтина с ужасом посмотрела на ведро, потом на ноги любимой тетушки, на которых красовались туфельки — те самые, что она лично выкинула на помойку в Москве, и молча осела на диван.

Зинаида, увлеченная обновкой, не обратила внимание на позеленевшую племянницу, продолжая расхаживать по комнате взад-вперед.

— Я тебе еще шаль в подарок привезла, — после продолжительной паузы сообщила Алевтина, резко скинула с дивана свою дорожную сумку и подтолкнула ее к тетушке ногой. — Она там, внутри.

— Шаль? — вновь оживилась Зинаида. — Ну что же ты, не томи, показывай! Какую такую шаль ты мне привезла из Москвы?

Тетка предложение достать шаль из сумки проигнорировала. Аля сделала два глубоких вдоха, опять придвинула сумку к себе, со страхом пошарила в ней, наконец нашла то, что искала, и вручила Зинаиде свой презент.

Шаль произвела тот же фурор, что и босоножки. Зинаида была счастлива, и Алечка постаралась временно не думать о том, что она явно сошла с ума — никаких других версий относительно состояния своей психики и последних происшествий у девушки не было.

Тетка провела с Алей весь день, что тоже помогло девушке отвлечься от тягостных мыслей о помутнении собственного рассудка. Они дружно навели в доме порядок, и к вечеру все комнаты, ванная и кухня сияли чистотой, на отмытых до блеска окнах красовались веселенькие занавески в горошек, в вазе на фортепьяно стояли свежие цветы, которые срезала на своем огороде и подарила Алечке соседка Прокопьевна — дом вновь стал уютным и обжитым.