Владимир Флоренцев - Незримый поединок

— Она самая, по-моему. Алмазной крепости… Попросил один знакомый: сделай, говорит, позарез нужна… Ну, я и сделал.

Глаза Дубровина засияли, ему захотелось петь. Вот она, наконец, та ниточка, потянув которую, может быть, удастся распутать весь клубок.

— Что за знакомый?

— Да зубной техник один. Он мне еще месяца четыре назад золотой зуб вставлял. Недорого взял. А потом попросил пилку сделать. Говорит — нужно…

— Как он выглядит?

— Ну, как… Высокий такой… На шее с левой стороны шрам.

— А где он живет, помнишь?

— Помню.

И он назвал адрес.

Попросив парня ни в коем случае не говорить о случившемся зубному технику и предупредив об этом начальника цеха, Дубровин заспешил в уголовный розыск.

— Бармашев! — воскликнул Александр Ильич. — Ты говоришь, зубной техник? Нет, он давно не работает. Я узнал сегодня. И постоянного места жительства у него нет. Есть сведения, что он скупает золото.

Дубровин удивленно взглянул на начальника уголовного розыска.

— Золото?

— Да, золото, — подтвердил Мартынов. — К сожалению, взять Бармашева мы сейчас не можем, спугнем остальных, а это нежелательно. Задача — узнать, откуда поступает золото и куда оно идет.

Мартынов прошелся по кабинету.

— Поедешь в аэропорт, — сказал он. — Сегодня прибывает Бармашев. Его в городе не было. И оставаться здесь он не собирается. Надо проследить, куда он поедет. Задача ясна?

— Ясна, — кивнул Дубровин. — Когда в аэропорт ехать?

Мартынов взглянул на расписание.

— В восемнадцать пятнадцать прибывает самолет. Ну что ты сияешь, Костя? — недовольно спросил Мартынов.

— Нападаем на след.

— Какой след?

— А ножовка!

— У американцев это называется фрэйм-ап, — задумчиво произнес Мартынов.

— Что?

— В русском изложении означает — слишком очевидные факты. А ты помнишь, конечно: «Ничто так не обманчиво, как слишком очевидные факты». С какой стати преступники будут оставлять на месте преступления ножовку?

— Да, но ведь все совпадает. Ножовку паренек Бармашеву делал. Мы паренька допросили.

Задребезжал телефон.

— Да, — поднял трубку Мартынов. — А, Саша, спасибо… Ну, я так и ожидал… Молодцы.

— Помнишь обломок спички, который нашли около сейфа? — обратился он к Дубровину.

— Тот, что эксперту отдали?

— Да. Один конец был сломан, другой заострен. Я еще тогда подумал, что кто-то употреблял спичку как зубочистку. А раз уж человек ковырял в зубах во время ограбления — значит, это устойчивая привычка. В НТО исследовали состав слюны, которая осталась на спичке. А ты прекрасно знаешь — по слюне можно группу крови определить. Не помнишь, у кого привычка ковырять в зубах?

— Помню. Глухарь.

— То-то и оно. Не забыл?

— Нет. Ведь нам тогда сколько возиться с ним пришлось.

— Я все звоню в Министерство, никто не отвечает. У них там «личное дело» Глухаря. Ты бы сходил, посмотрел его медицинскую карту — узнал, какая группа крови.

— Хорошо, Александр Ильич. Только вы мне разрешите сходить в следственный отдел?

— Иди. А что такое?

— Да насчет паренька, которого машина сбила на двадцать пятом километре… Так же мы никогда не раскроем преступления. Вместо того чтобы принять дело к своему производству и вести расследование, следователь Григорьев добыл справку в дорожно-эксплуатационном участке. Знаете какую? Что отрезок шоссе, где произошло происшествие, обслуживается другим райотделом милиции.

— Как отнеслись к этому в следственном отделе?

— Добыли другую справку из поселкового совета. И доказали, что дом, против которого сбили паренька, находится на территории Калининского района. И дело вернули Григорьеву.

— Утих Григорьев?

— По-своему утих. Видит, номер не проходит, он сделал еще один «заход». От того же поселкового совета получил справку, что этот дом находится на территории района. Но шоссе обслуживается городом.

Мартынов недовольно поморщился, развел руками и тут же опустил их беспомощно.

— Вот ведь, затешется один такой дурак в милицию, — покачал он головой и сделал пометку в календаре. — Гнать таких в три шеи надо…

— Ну, я пойду, — сказал Дубровин.

Он отправился в следственный, полчаса ругался там, потом читал в Министерстве «личное дело» Ведерникова.

Он листал пожелтевшие страницы, но не видел букв, не видел строчек. Он видел тусклые черные глаза бандита, мальчишку, сбитого машиной, худенькую фигурку матери у изголовья, видел забинтованное лицо Ольховской и слышал крик Олежки.