Марина Серова - Алая роза – символ печали

Всю жизнь для Павла «не существовало других женщин кроме жены». Как говорится, в порочащих связях замечен не был.

Вершиной творчества Снежной королевы можно считать последний документ семейного досье, объясняющий отсутствие у пары детей: медицинская справка сложным научным языком сообщала, что детей не может быть по причине бесплодия трудяги и честного парня Павла.

Дочитав этот документ, я от души посочувствовала бедолаге Павлу, и мне тут же захотелось выпить чего-нибудь покрепче кофе, особенно учитывая последствия вчерашнего беззаботного винопития, которые до сих пор время от времени все-таки слабо требовали продолжить веселье.

Я прогулялась к домашнему мини-бару и налила себе рюмочку коньяка, вновь уютно устроившись в своем волшебном кресле. Моя рука тут же сама потянулась к последней фотографии Марго: великолепное тело на изумрудном фоне — было в этом снимке нечто притягательное, хотя, если честно, я никогда не любила фотографии мертвых, каждый раз избегая смотреть на них.

Интересно: кто «автор» этого, можно сказать, шедевра? Мертвая красавица с увядшей розой на груди… Б-р-р-р! И все-таки, как ни устрашает каждый раз картина смерти, в данном случае было такое впечатление, что здесь вдохновенно «поработал» дизайнер не без таланта.

Я аккуратно убрала полицейские фотографии назад, в объемное досье Виктории, и налила себе для успокоения нервов еще одну рюмочку коньяка — так сказать, «за нас с вами».

Несколько минут я сидела, невольно погрузившись в собственные богатые воспоминания о юности мятежной. Моей самой «долгоиграющей» love-story была история с одним красавцем, бравым прокурором. Я попыталась представить себе, как бы он мог «оформить» меня, извиняюсь за жуткий черный юмор. Эффектная блондинка — это я, к вашему сведению, — тонкая и звонкая, с какой-нибудь орхидеей в одной руке и чашечкой кофе в другой… В любимом кресле, точно! Нога на ногу, в мини-платье бирюзового цвета, мертвая и прекрасная…

Все, довольно мрачных импровизаций! Я поднялась и поставила пустую рюмку на стол. Голова была практически в норме, и я для проверки осторожно ею тряхнула. «Вперед, гасконец! Нас ждут великие дела!»

Для начала я решила отправиться к месту преступления — общаге театрального вуза, чтобы увидеть место трагедии собственными глазами и по возможности побеседовать с населением. А заодно посетить небезызвестную ведьму Стефанию, которая, как оказалось, жила буквально в двух шагах от общежития.

Общежитие радовало глаз яркими летними красками: стройная и легкая семиэтажка тянулась к синему небу своими розоватыми стенами, газончик перед ней был покрыт ровной изумрудной зеленью — ни единого намека на недавно разыгравшуюся здесь трагедию.

Каждое второе окно общаги было широко распахнуто, там и тут виднелись юные лица будущих актеров и режиссеров. Интересно, какая из будущих Мурлин Мурло, выглянув рано утром в окно, увидела мертвую красавицу?

Я прошлась вдоль общаги и, заметив козырек черного хода, решила взглянуть на «хоромы» убийцы Волёди. Здесь при ближайшем рассмотрении обнаружился трухлявый диван, покрытый знававшим лучшие времена тряпьем, источающим потрясающие ароматы.

— Интересуетесь?

Признаюсь как на духу, этот вопрос и голос задававшего его невольно заставили меня вздрогнуть. Я обернулась и увидела прямо перед собой сутулого хмыря с лихо блеснувшим во время ухмылки золотым зубом. Мужичок без определенного возраста и явно без определенного занятия, личность, находящаяся в вечном поиске душеспасительной влаги, — водки, портвейна или попросту самогона. Сейчас этот тип явно увидел во мне реальную возможность «освежиться».

— И чем же это я тут, по-вашему, интересуюсь?

Я постаралась говорить сухо и холодно, невольно сымитировав интонации и мимику Виктории.

— Ясно чем, — ничуть не смутился тип. — Местом преступления. Вы и сами знаете — тут недавно роскошную телку завалили, аккурат посередине газона и лежала. А вы ведь журналюга, так?

Я только с легким презрением передернула плечами: терпеть ненавижу выражения типа «роскошная телка».

— Ну, вроде того. Но, сказать по правде, ничего более-менее интересного я тут не нашла.

— Да потому что самого интересно тут уже нет. Волёдя!

Он со смаком произнес это имя с нужным акцентом и даже прищелкнул пальцами, словно демонстрируя некий фокус.

— Тот самый Волёдя, который, по мнению нашей бравой ментуры, грохнул эту дамочку. В чем лично я сомневаюсь.