Ги Декар - Зверь

— Предполагать можно что угодно...

— Именно так, господин директор. Поскольку вы не можете нарушать правила, я зайду сейчас в бистро напротив, которое хорошо знают родственники и друзья ваших подопечных, и закажу еду; вам ее до­ставят тотчас же. Я надеюсь, вы распорядитесь, чтобы клиент получил ее сегодня же вечером. Это будет про­стая еда — немного ветчины, хлеб, вареные яйца, шо­колад. У меня такое впечатление, что чем лучше он по­ест сегодня вечером, тем лучше поспит. А хорошо вы­спавшись, может быть, он захочет поговорить со мной завтра утром?

— То есть вы можете разговаривать со слепоглухо­немыми от рождения?

— Нет, но есть, к счастью, другие люди, которые это умеют. Хотя бы те, которые учили моего клиента в детстве. До свидания, господин директор, и заранее благодарен вам за все, что вы для него сделаете. И вот еще что, самое важное: постарайтесь добиться от ва­ших надзирателей, чтобы они отказались от привычки относиться к заключенному номер шестьсот двадцать два только как к зверю. До того момента, пока не бу­дет доказана его вина, пока он не будет осужден, я буду рассматривать его как невиновного. Что мы зна­ем о нем? Может, это только болезненно робкое, за­стенчивое существо! Я только что провел с ним экспе­римент, который показался мне поучительным: прибли­зившись, я сначала дотронулся до его руки, а потом прикоснулся к лицу. Реакция была немедленной: он хотел задушить меня. Если бы ему удалось это сде­лать, добавился бы еще один случай к уголовной хро­нике... но особенно меня поразил его нечеловеческий крик. Как рев загнанного зверя, затравленного хищ­ника, у которого вырывается ненависть к извечному своему врагу — человеку. Потрясающе. Думаю, госпо­дин директор, вас тоже это потрясло бы до глубины души, потому что я уверен: вы человек с сердцем. Этот крик — выражение нестерпимого нравственного стра­дания... Человек страдает... Страдает от того, что чув­ствует себя униженным. Страдает, может быть, от бо­ли, природу которой мы не знаем и которая толкнула его на преступление. Он страдает нечеловечески — и в этом вся проблема. До скорого свидания, господин ди­ректор.

Спустя два часа Виктор Дельо вошел в книжный магазин, расположенный неподалеку от Одеона.

— Дорогой мэтр! — воскликнул владелец. — Каким счастливым ветром вас занесло?

— Дорогой Боше, вы не подозреваете, что перед вами человек, обессиленный хождением по книжным лавкам. Я был уже в четырнадцати и нигде не мог най­ти того, что искал... Почему я сразу не подумал о вас, дорогой Боше? Ведь у вас в завалах всегда найдется книга, которой нет у других. Не попадался ли вам ро­ман под названием «Одинокий»?

— Да... Довольно странное произведение: автор, ка­жется, слепоглухонемой от рождения.

— Когда вышел роман?

— Сейчас я вам скажу...

Хозяин лавки полистал толстый алфавитный спра­вочник. Наконец палец его остановился против фами­лии.

— Он вышел пять лет назад.

Виктор Дельо произвел в уме расчет, установил, что автору было в ту пору только двадцать два года, и вос­кликнул:

— Черт возьми! Совсем мальчик! Ранний талант!

— Если это произведение вас интересует, я попрошу помощника поискать — кажется, где-то в запасах остал­ся еще один экземпляр. Хорошо помню, что этот «Одино­кий» за границей имел больший успех, чем во Франции, и после его выхода автор уехал в Америку, где высту­пал с лекциями о слепоглухонемых. Здесь же о нем пе­рестали вспоминать, и в печати он больше не выступал.

— Лекция слепоглухонемого, наверно, недоступна широкой публике, даже заинтересованной и доброже­лательной, какой в большинстве случаев бывает амери­канская публика?

— Я думаю, что лектор выступал в паре с пере­водчиком, который устно переводил знаки дактилоло­гического алфавита. А вот и нужная книга — она слег­ка запылилась, и на ней сохранилась рекламная лента.

— Не рвите ленту! — воскликнул адвокат. — По­смотрим, что на ней написано. «Одинокий, или Чело­век, который сумел создать свой собственный мир»! Неплохо! И «Одинокий» — неплохое название. О чем идет речь в этой истории?

— Помнится, что главный герой, как и автор, сле­поглухонемой от рождения, влюбляется в молодую женщину, она его бросает, и несчастный какое-то вре­мя чувствует себя совершенно потерянным. Затем по­степенно он замыкается в себе и отказывается в своем одиночестве от малейших контактов с окружающими людьми.

— Действительно, дорогой Боше, вы — лучший кни­готорговец из всех, известных мне. Покупаю книгу.