Ги Декар - Зверь

— Да нет, я не сержусь на тебя. Это твоя работа, вот и все. А я постараюсь сделать свою.

— Ты не прав, думая так. Вчера, прежде чем ре­шиться пригласить тебя, я перелистал дело, чтобы вы­яснить, почему коллеги от него избавились. Я думаю, что теперь это знаю. Само по себе дело довольно про­стое: преступление установлено. Впрочем, убийца не делал ни малейшей попытки что-нибудь отрицать. Личность жертвы заурядная, но зато личность преступ­ника, этого Жака Вотье, из самых любопытных. Я ду­маю, что это и отвратило всех, кто брался за дело.

— Да? Ты хочешь сказать, что это монстр?

— Не буду на тебя влиять. Читай досье, увидишь сам. И может быть, тебе понадобится отсрочка, чтобы подготовить защиту?

— Я сделаю все, что можно, чтобы этого избе­жать,— ответил Дельо.— Взялся за гуж, не говори, что не дюж: преступление совершено, наказание должно следовать без отсрочки. Или заключенный виновен и должен быть осужден как можно скорее, или, если он невиновен, несправедливо держать его в заключении.

— В данном случае, старина, кажется, что вина твоего клиента не может вызывать сомнений. Впрочем, все в его поведении после преступления свидетельству­ет о том, что он признает себя виновным.

— Позволь тебе заметить, дорогой шеф, что этот пункт касается только нас двоих — его и меня.

— Разумеется. Но ведь ясно, что убил он! И в кон­це концов, какое могут иметь значение шесть или семь месяцев предварительного заключения сравнительно с тем сроком, который ему предстоит получить, при ус­ловии, конечно, если тебе удастся спасти ему жизнь.

— Через неделю я зайду к тебе и выскажу свои со­ображения,— вместо прощания просто сказал Дельо.

Он посчитал излишним подать руку этому «шефу», навязавшему ему дело, от которого все отказались.

Проходя по Торговой галерее, у входа в зал ожида­ния он столкнулся с Берте, одним из многочисленных коллег, которые обычно делали вид, что незнакомы с ним.

— Это вы, Дельо! — воскликнул Берте.— Как пожи­ваете, дорогой друг?

Дельо чуть было не выронил папку. Это был день сюрпризов.

— Желаю успеха, — продолжал собеседник, указы­вая на пухлую папку. — Предстоит выступление! Дело хоть интересное?

— Да,— ответил старый адвокат, принимая довери­тельный той,— дело очень громкое.

— В самом деле? В уголовном суде?

— В суде присяжных,— небрежно ответил Дельо и удалился, оставив Берте потерявшим дар речи от изум­ления.

Проходя в вестибюль, где надо было обменять по­тертый ток на помятую шляпу, новый защитник Вотье подумал о том, что стоило только произнести всего два слова, магических и пугающих — «суд присяжных», чтобы тут же вырасти в глазах окружающих Теперь во что бы то ни стало надо было добиться успеха. Но что могло там быть, в этом досье, которое никого не привлекло?

Он узнал об этом несколькими часами позже, читая и перечитывая бумаги, собранные двумя предшествен­никами. Некоторые были испещрены замечаниями Дельо начал с того, что стер их все Сам он никогда не делал никаких замечаний, предпочитая держаться стро­гой точности документов и полагаться на свою память.

За окном была зимняя ночь, хотя шел всего шестой час вечера. Рабочий кабинет, бывший одновременно приемной и библиотекой в скромной квартире Викто­ра Дельо, которую он занимал многие годы на пятом этаже старого дома по улице Сен-Пэр, был освещен только настольной лампой с зеленым абажуром. Адво­кат шаркающей походкой подошел к стенному шкафу в коридоре, достал выцветший халат и надел его поверх куртки, как мантию. Затем прошел в кухню, разогрел приготовленный служанкой кофе. Отнес кофейник и чашку с отбитым краем в кабинет, кофейник пристроил на печи, единственном источнике тепла в квартире, а чашку оставил на протертом до дыр ковре у ножки древнего кресла, в которое погрузился, закурив одну из сигар, предложенных ему Мюнье.

С полузакрытыми глазами Виктор Дельо размыш­лял. Он только дважды выходил из этого состояния погруженности в себя — чтобы протянуть руку к теле­фонному аппарату:

— Алло! Мэтр Шармо? Это Дельо. Не имел чести лично знать вас, поскольку нам еще не приходилось встречаться по профессиональным делам. И поверьте, дорогой собрат, я сожалею об этом. Я позволил себе позвонить вам в связи с делом Вотье, которое я только что унаследовал, если можно так выразиться. Нет, это уже не мэтр Сильв. Что делать, я согласился! Это и есть главная причина, которая заставила меня по-дру­жески и строго конфиденциально к вам обратиться. Я хотел бы узнать, почему вы предпочли отказаться от этого дела?