Таня Танк - Девианты

— Не накручивайте, никто вас ни в чем не обвиняет, — Кудряшов не стал разводить антимоний. Если сейчас начать всем верить и всех утешать, то и не заметишь, как эта неизвестная хитрая лиса вотрется в доверие и усыпит бдительность. Нет, пока он наверняка не узнает, кто это — никаких эмоций, никакой ни к кому жалости и доверия.

— Олег Викторович, вы же сами подписали полосы в печать в 18.25, - заговорила верстальщица Марина — та самая, которая вчера дежурила на выпуске.

— И ты их тут же отправила в типографию?

— Нет, не тут же. Мы в графике стоим на 19.00. До этого они принимают «Помело», и втиснуться невозможно. Поэтому я ждала семи.

— Ты сидела здесь?

— Не все время, выходила.

— Куда?

— Мне позвонила знакомая из буфета и сказала, что они только что напекли пирожков с мясом и с яблоками. Я, конечно, удивилась, какой смысл печь пирожки на ночь глядя. Но значения этому не придала. Зойка мне всегда звонит, когда у них что-то вкусненькое появляется. А вчера вечером мне так хотелось есть, что я тут же побежала в буфет.

— Во сколько это было?

— Ну, она позвонила где-то без пятнадцати семь.

— Когда ты уходила, кто был в редакции?

— Сама удивилась, но никого. Вот уж не думала, что я одна в офисе. Мне даже как-то страшновато стало.

— И когда ты вернулась?

— А вот вернулась… Ну, это целая история. Поднялась я в буфет. Захожу, смотрю на витрину, и вижу там только три плюшки с маком, которые у них от обеда остались. Девчонки из брачного агентства — ну, арендаторы с третьего этажа — шампанское пьют. Два мужика из «Ноктюрна» — это с пятого — жуют что-то. «А где пирожки?» — говорю. «Какие пирожки? Пирожки мы к обеду печем. Приходите завтра».

— И что тебе сказала подружка? «Извините, это была программа „Розыгрыш“»? — проблеял Серега.

— Дело-то вот в чем, — нехотя сказала Марина. — Звонила не Зойка, а ее сменщица. Она сказала, что Зойка попросила ее позвонить мне, как только пирожки будут готовы. Я еще подумала: какая трогательная забота с Зойкиной стороны. А оказалось…

— А дальше? Подняться в буфет, увидеть, что пирожков нет и спуститься обратно — дело пяти минут. То есть, без десяти семь ты должна была вернуться в редакцию. Так? — продолжил расспрашивать Кудряшов.

— А вот дальше было совсем смешно. Взяла я плюшку, взяла сырок в шоколаде и хотела поехать вниз. Жму, жму на кнопку, а лифт не едет. Потом до меня дошло — не работает! Вышла на лестницу, а там темнота. Не знаю, лампочки все разом перегорели что ли… Но электричество в здании было, я видела, что окна в том крыле светятся. Ну, думаю, приехали, что делать? По темной лестнице мне одной спускаться страшно. Да и неизвестно — может, дверь на наш этаж на замке. Прикинь, спущусь в кромешной тьме с четырнадцатого на шестой и наткнусь на запертую дверь! Это ж можно от разрыва сердца скончаться! Я ведь никогда лестницей не пользовалась, только на лифте. Думаю, по ней вообще никто не ходит, кроме уборщицы. Что делать? Побежала опять в буфет, подошла к мужикам из «Ноктюрна», говорю: выручайте, номер горит, проводите меня до редакции. А они мне: погоди минут пять, нам сейчас кофе принесут, попьем и пойдем. Ну, делать нечего. Взяла себе тоже кофе. Вышли мы: три минуты восьмого уже было. Смотрим — а лифт-то заработал!

— А потом? Когда вернулась, что было?

— Да все как обычно. Заслала полосы в типографию, от них пришел окей, и где-то полвосьмого я ушла домой.

— Полосы, конечно, не просматривала?

— Перед отправкой-то? Нет. А смысл? Все вычитано, подписано в печать…

Олег покинул верстку абсолютно неудовлетворенный.

Вечером этого же многотрудного дня Кудряшов и Яна пересеклись в кафешке недалеко от дома Яблонской. В мгновение ока уничтоживший селедку под шубой, оголодавший Олег с нетерпением ждал второго — свиной отбивной с картошкой фри. Перед Яной стоял чайничек черного чаю и чашка с чаем уже остывшим. Яблонская машинально отщипывала от хлеба кусочки и отправляла себе в рот.

— У меня, честно говоря, никаких идей, — вяло сказала она, выслушав Кудряшова.

— Давай рассуждать логически.

— Давай. Только начни ты. Я отупела.

— Предлагаю начать с того, кто бы мог это сделать. Итак, чтобы иметь возможность внести правку в полосы, человек должен: а) — находиться в редакции в момент сдачи номера, а главное — после ревизионной корректуры, когда Анна Петровна окончательно вычитает полосы. И б) — владеть компьютером.

— Всего-то?

— Похоже, что этих двух условий достаточно. Поэтому те, кто ушел из редакции раньше того, как номер был подписан в печать, к этому делу причастны быть никак не могут. Теперь смотрим, кто был в конторе, когда Марина сдавала номер. Корикова ушла, Ростунов ушел, Анна Петровна с Серегой ушли, Крикуненко тоже нигде не видно, Череп болеет. Остаемся мы с Мариной.