Лидия Ульянова - Размах крыльев ангела

Там, и вправду, оказалось все, что нужно. Действительно продавали специальные краски для батика, разлитые в пластмассовые флакончики с носиками. Цвета и оттенки в изобилии. Продавались специальные резервы, разделители, кисти, калька, специальные карандаши без графита и даже аппараты для нанесения контуров и емкости для смешивания красок. Глаза разбегались. Но Маша купила только самое необходимое, а краски смешивать можно и в пластмассовых луночках из-под печенья. Аппарат же она себе потом когда-нибудь купит, когда разбогатеет.

Нагруженная покупками, Маша почти возле самого дома обнаружила столярную мастерскую и уговорила одного из рабочих смастерить для нее к завтрашнему дню две рамы – квадратную для платков и длинную для шарфов. Можно было бы и раму в магазине купить, суперскую, раздвижную, но больно дорого показалось. Вдруг на один раз это, больше не пригодится.

Дома Мария наскоро приняла душ и села набрасывать эскизы, подглядывая в старую книгу с видами еще Ленинграда. Работа пошла сразу, из-под карандаша легко и ловко выходили рисунки, голова была переполнена идеями. Немного коряво, в духе примитивизма – как учил ее, не слишком-то хорошо рисующую, Степаныч, – но абсолютно похоже, ни с чем не спутаешь: контуры разведенных над Невой мостов, шпиль Петропавловки с ангелом, силуэт Исаакия, Летний сад…

Вдохновение закончилось только под утро, когда от выпитого кофе и выкуренных сигарет начало мутить, зашумело в голове.

Маша прилегла всего на три часа, резво вскочила по будильнику и понеслась в мастерскую за рамами.

Работала Маша с удовольствием, с азартом, в охотку. Оттого и работа спорилась, и вышло хорошо. Подпортили настроение только последние дни, когда нужно было тупо, вручную подшивать края платков. Работа мелкая, кропотливая, требующая особой аккуратности и совершенно неинтересная.

К сроку Мария успела.

Дольников молча, придирчиво рассматривал Машину работу, все по одному платки разложил по кабинету, по всем поверхностям. На рабочем столе платок, и на столе для посетителей, на журнальном столике, на диване целых два, по одному пристроил на дверцы шкафа – не кабинет, а цветник, шатер фокусника.

– М-да, – озадаченно протянул он наконец, когда Маша уже пережила все возможные и невозможные страхи, – красивый, черт возьми, у нас город, как я погляжу. Мария… Как вас по отчеству?

– Константиновна, – тихо сообщила Мария, не полностью понимая данной оценки.

Она была морально готова к тому, что в ее личной коллекции платков и шарфиков появятся еще семь экземпляров.

– Мария Константиновна, вы молодец. Я, прямо скажем, впечатлен, хоть, как я уже говорил, ничего в этих делах не понимаю.

Дольников расплатился, не торгуясь, и Маша облегченно вздохнула, поверив вдруг в собственные силы. Ничего, без куска хлеба не останется. На худой конец, есть ведь еще и французский…

До французского дело не дошло. Еще больше, чем Дольников, оказалась впечатленной жена Дольникова, заказавшая Маше для поездки в Грецию два расписных парео. Потом была шаль ко дню рождения тещи Дольникова, потом в ход пошли знакомые и знакомые знакомых четы Дольниковых. Пошло-поехало…

Маше не приходилось больше спешить так, как с первым заказом, и роспись от этого приносила ей еще больше радости. Иногда выпадали свободные от работы дни, в перерывах между заказами, и Маша ходила гулять, бесцельно слоняться по городу, читать книгу на пляже Петропавловки. Немного обновила гардероб, прикупив самое необходимое. Часто наведывалась на кладбище, но уже не так часто, не каждый день. Жизнь входила в свою колею…

Он снова объявился внезапно, когда Маша совсем не ждала, застал врасплох. Позвонил где-то между шалью для сестры Дольникова и шелковой накидкой для какой-то малоизвестной телеведущей, Маша как раз работала – расписывала свадебное платье.

Молодая невеста, купившая платье в самой Италии у известного кутюрье, вдруг решила, что недостаточно в нем хороша, что свадебное платье ее бледнит, что изюминки не хватает. Захотелось ей, видишь ли, каких-то нюансов, штрихов каких-то. Творчества захотелось в пику известному кутюрье.

Маша при виде этого роскошного платья из тончайшего шелка, изысканного и элегантного в своей простоте, чуть было снова не захотела замуж, но тут же одумалась – хватит, постояла и она один раз в таком платье. Постояла и будет с нее. Платье, как оказалось, – это еще даже не начало, это так, суета и гламур, малостоящие фантики. Но за работу взялась. Взялась, а у самой душа в пятки: не простой кусочек шелка – испортила, ничего, новый купим, – а бесценная вещь, что случись, так никаких денег не хватит расплатиться.