Владимир Колычев - Кодекс мстителя

– Если ты хочешь знать, люблю я Диану или нет, то я скажу тебе честно. Да, люблю, но простить не могу. Я уже больше года назад пришел из армии и ни разу не виделся с Дианой. Да и не хочу. Зря Рощин ставил мне условия, не собирался я к ней подкатываться. Вадиму нечего было бояться.

– Рощин ставил условия?!. Ну вот, все ясно! – торжествующе воскликнула Вика.

– Что тебе ясно?

– А то, что Рощин Диану под себя затачивает. Я же видела, каким глазами он на нее смотрит. Она-то вроде сопротивляется, но только надолго ли ее хватит?.. Когда он у нас появился, весь помятый какой-то был, а как Диану увидел, сразу попробовал преобразиться, хотя и без особого успеха. Мама-то надеялась, что он ради нее старался. Про Диану не скажу, не знаю, но мама, похоже, глаз на Рощина положила. Вот цирк будет, когда Диана под ним раздвинется. Эту особу собственная мать прокляла за то, что она Вадима у нее увела. Теперь и моя проклянет!..

– Так что же здесь смешного?

– Да ничего, если честно. У Рощина губа не дура. Диана не просто красотка. Если с Вадимом что-то случится, то она еще и богатой вдовой станет. Впрочем, Диана и без того уже ни разу не бедная, только Рощин жениться на ней пока не может. Он ей только свое покровительство предлагает. Всех «серых волков», говорит, пересажал и с Кролем разобрался, который Вадима заказал. Киллер в бегах, но его тоже ищут. В общем, бояться больше нечего. «Флагман» и дальше будешь процветать, а Диана богатеть. Неплохо, я смотрю, Рощин устроился. Козел старый.

– Но Диана же с ним не спит?

Я действительно не собирался искать встречи с этой женщиной, но только из-за собственной гордости. Рощин здесь ни при чем. Не мог я простить Диану, но при этом жутко ее взревновал.

– Тебя это так беспокоит? – ехидно и совсем не весело осведомилась Вика.

– Давай без шпилек!

– Не знаю, может, и спит. Ты знаешь, как Вадим ее взял? Он просто убил своим равнодушием эту красотку. Ты в армию ушел, она думала, что Вадим ей проходу теперь не даст. Ан нет, не трогал он ее. Нарочно внимания не обращал. Короче, сначала ей стало любопытно, потом она разозлилась и в конце концов сама затащила его к себе в постель. Нет, Диана не шлюха, просто к ней подход надо знать. Если Рощин задался целью, то он обязательно возьмет эту мнимую крепость.

– Хватит!.. Я ничего не хочу слышать о ней!

– Это правильно. Диана тебя недостойна. Рощин и ко мне клинья пытался подбивать, но я его быстро отшила. Но я это я, а она…

– Хватит, я сказал!

– Ты можешь говорить, что хочешь, и я тебя буду слушать. Не желаешь про Диану, так и не надо. Ни слова про нее больше не скажу. Но учти, если ты сунешься к ней, то я и тебя убью, и ее.

Вика смотрела на меня, позабыв о дороге. В ее взгляде было столько угрозы, что мне стало не по себе. Я с удовольствием воспользовался возможностью избавиться от него.

– Тебе что, жить надоело?

Я мягко взял ее пальцами за подбородок и заставил смотреть на дорогу.

– Я не шучу ни с тобой, ни с Рощиным.

– Он так нагло к тебе приставал?

– Нет, просто намекал. Вот я и сказала, что думаю о нем. Мол, если с Вадимом вдруг что-то случится, ему не жить. На все пойду, но превращу его жизнь в ад. И знаешь, он мне поверил.

– А что еще с Вадимом может случиться?

– Ему можно перекрыть кислород. В прямом смысле этого слова. Тогда он труп, а Диана – вдова. На нее мне плевать, а за Вадима я горой. Он, конечно, сукин сын, но мой. Если ты вдруг с ним что сотворишь, то я тебе этого не прощу!

У меня вдруг возникло желание выйти из машины, но я не стал просить Вику остановиться. В конце концов, я не девочка, чтобы устраивать истерики. К тому же у нее был повод считать меня врагом своего брата. Нет, кислород я Вадиму перекрывать не собирался, но и руки ему не подам.

Она имела право ревновать меня к Диане. Я не придавал значения ее угрозам, хотя и не исключал, что в гневе Вика могла приложить меня чем-нибудь тяжелым. Очень плохо будет, если у нее в руке откажется разделочный топорик.

Она дулась на меня всю дорогу, но резко подобрела, когда мы оказались у нее дома. Вика приготовила ванну с морской солью и нехитрый ужин, который после тюремных лишений показался мне верхом кулинарных изысков. Мы пили вино, а затем хмельная волна занесла нас в постель. Мне было так хорошо, что Диана стала отходить на задний план.

Вадим уже второй месяц лежал в больнице. Наступил новый, девяносто восьмой год, а он так и не подавал признаков жизни. Лежал себе живым трупом в отдельной палате, и никто не знал, когда бедняга придется в себя. Огонек жизни в нем теплился, но мог погаснуть в любой момент.