Николай Леонов - Юрколлегия разыскивает...

– Фамилии не знаю, – ответил Зотов и показал в коридор, – он живет в седьмом номере, первый этаж.

Лейтенант взял с доски ключ от седьмого номера, сунул книгу под мышку и деловито сказал:

– Возьмите себя в руки, Владимир Иванович. Пригласите горничную, идем осмотрим номер.

Осмотрев комнату, лейтенант сел в кресле у балкона, взглянул на молчаливо сидевших Балясина и горничную и постарался сопоставить факты.

Под подушкой жильца лежало расписание движения пригородных поездов Московско-Савеловской железной дороги. В уборной горел свет. Во вчерашней газете «Правда», которая лежала на тумбочке, чернилами были обведены две буквы. Вывод можно сделать один: Фирсов не был слепым.

Лейтенант открыл книгу, которую все еще держал в руках, нашел нужную страницу и прочитал:

– Фирсов Николай Николаевич, преподаватель философии МГУ.

– Очень приятный мужчина. Тихий, – сказала горничная и, поджав губы, вызывающе посмотрела на лейтенанта. Осмотр комнаты ее жильца она расценивала как милицейское самоуправство.

– Будешь тихим, коли слепой, – миролюбиво ответил лейтенант. Он положил справочник под подушку, газету на тумбочку, запер номер и сунул ключ в карман.

– В номер не входить и никого не впускать.

Балясин ничего не ответил и, шаркая, пошел в свою комнату, горничная, возмущенно пробормотав: «Подумаешь!» – побежала в подсобные помещения.

Виктор Балясин зашел в кафе, заказал сациви, сто пятьдесят коньяку, минеральную воду и лимон. Два с половиной года назад он сидел за этим же столом с любимой девушкой, они только что подали заявление в загс, убитые своей смелостью, молчали и испуганно поглядывали друг на друга. Когда они уже собрались уходить, произошла история, из-за которой Виктор потерял невесту и два с половиной года и приобрел только судимость.

Началось все с того, что в кафе пришел бывший приятель Виктора – Славка Кулик, который с давних времен был должен ему двадцать пять рублей. Виктор уже забыл про этот долг, но тогда вспомнил, так как им с Валентиной деньги были нужны позарез. Виктор молча следил за Куликом, который, вихляясь, прошелся между столиками, поздоровался с официанткой и, не заметив Виктора, уселся за соседний стол. Виктор знал – спрашивать у Кулика деньги совершенно бессмысленно: даже если деньги у него есть, все равно не отдаст. Пока Виктор обдумывал, что бы ему предпринять, Кулик снял пиджак и повесил на спинку стула. В это время его окликнули, и он пошел через зал к какой-то развеселой компании. Виктор повернулся и запустил руку в карман оставленного Куликом пиджака. Валентина тихо охнула. Виктор приложил палец к губам и вытащил из пиджака пачку денег. Он хотел взять четвертак и положить остальные обратно, но молоденькая официантка схватила его за руку и истерически закричала. Через пятнадцать минут он уже сидел в милиции.

Кулик долг отрицал. На следствии и в суде Виктору не поверили. Дальше все было серо и буднично. От Валентины он не получил ни одного письма, а от отца и не ждал.

Виктор оглядел кафе, равнодушно проводил взглядом розовощекую официантку, которая в тот памятный день схватила его за руку, а потом испуганно давала показания на следствии и в суде, и выпил первую рюмку. За последний год ему десятки раз снилось, как он будет сидеть за этим столиком. Он сидит и пьет коньяк, спокойный, будто ничего и не было, ни счастливой Валентины с испуганными, восторженными глазами, ни близорукого усталого судьи. Не было вечно простуженного, охрипшего конвоира, нар у окна с прокисшим от пота одеялом и твердой, плоской подушкой. Вообще ничего не было, два года корова языком слизнула.

Розовощекая официантка бегала от стола к столу, а Виктор никак не мог вспомнить, как ее зовут. Видимо, она заметила его взгляд, так как несколько раз покосилась в его сторону, неожиданно опустила поднос на стол, судорожно вытянулась и прижала ладонь к губам. Виктор привстал, кивнул и, вспомнив ее имя, громко сказал:

– Добрый день, Ася.

Ася не ответила, оставила поднос и убежала на кухню.

– Дуреха, – пробормотал Виктор, выпил еще рюмку коньяку и закурил.

Радости он почему-то не ощущал, быстро допил коньяк, вынул деньги и стал нетерпеливо поджидать официантку. Когда она наконец появилась и, стараясь не смотреть на Виктора, вздрагивающей рукой положила на стол счет, он быстро сказал:

– Передай Асе, что не сержусь я. Случайно зашел. Привет. – Он выхватил из рук гардеробщика плащ и выскочил на улицу.