Виктор Попов: Степняки

Притиснул ошурку батожком, подобрал до былинки.

После подошел к ближней овечке, сунул ей сено, которого и было-то на один укус. Вернулся, ответил на мою улыбку:

- Которые у нас чабаны на лошадях пасут, а я - пешком. Верхом траву не увидишь, а пешком - и травку видно и валок какой остался. Я через этот труд живу, мне оплата от него, хочу получше жить, вот и хожу пешком.

Это рассуждение - прямой ответ на мой вопрос, который я задал еще вчера, вскоре после знакомства:

"Неужели лучшему совхозному чабану не могут дать лошади?" Сандро лишь пожал плечами. Он вообще отвечал на вопросы неохотно и из редких его ответов складывалось впечатление, что все-то в работе ладится и вообще не жизнь у него, а тишь, гладь да божья благодать. Может, и не разговорился бы новый знакомый, не спроси я случайно о собаке: как так, чабан и в одиночестве?

Ссутулившись, Сандро некоторое время молча ковырял батожком покрытую соляным куржаком землю, потом сказал, не поднимая головы:

- Гаплан собаку звали. Зарежешь барашка, освежуешь, пойдешь за подводой, она сторожит, не тронет.

Помощник бригадира застрелил на мохнашки. Потом сказал: ошибку сделал. Какая ошибка. Знал, что чабана собака. Мне лучше полстада порежь - выращу.

А собаку такую где взять?

Помолчал, слазил за папироской, разминая, надавил сильней, чем надо, табак вылез сбоку, вспух рыжим наростом. Сандро повертел испорченную папиросу, положил на лопушинку.

- Ушел я после этого отсюда. В Новосибирской области в совхозе работал.

- Из-за собаки?

- Зачем из-за собаки? Хотя и из-за нее тоже. Ты мою трудовую книжку видел?

Видел я его трудовую книжку. Места для записи поощрений в ней не хватило. Подкололи к книжке вкладыш. И тот исписан обильно. В Петропавловском совхозе, где работал неполных два года, и то успел получить несколько благодарностей, занесен на районную доску Почета, стал депутатом сельского Совета. Всех же отличий, что удостоился в колхозе "Прогресс" (до того, как стать совхозом "Тополинским" Бурлинского района, хозяйство было колхозом), столько, что и не перечесть.

- Как, по-твоему, я работать могу, польза от меня совхозу есть?

- По-видимому.

- Мне почет не за то, что я на собраниях говорить умею, мне почет, что я овечек хорошо держу. Так?

- Раз хорошо держу, то и получаю хорошо. А у нас мои заработки как кость кое-кому были. Вот и уехал.

Слушаю я Сандро, проверяю его слова рассказами о нем директора хозяйства Андрея Григорьевича Зубко и в уме моем никак не укладывается отношение к Андресяну прежнего, колхозного руководства. Ведь на самом деле - не за так человек блага получает. В пять утра погода-непогода выгонял отару. Голов в отаре полторы тысячи, а подпасков у чабана нет. Сам Сандро да Гаплан - вот и весь овечий надзор. Только во время окота появлялись помощники. Когда на каждую сотню маток по сто двадцать ягнят, без помощи чабану не обойтись. Сто--двадцать! Когда Сандро ушел, стали брать по шестьдесят-семьдесят. Бухгалтер, у которого все подсчитано, выводит на бумаге быстрые цифры. Бегут из-под карандаша строчки, свидетельствующие о самодурстве, ротозействе, зависти... Черт те о чем свидетельствуют округлые карандашные строчки. Непонятна, честное слово, непонятна ущербная логика, руководившая людьми. Впрочем, какая там к ляду логика. Отсутствие элементарного здравого смысла поражает.

По существующему положению чабан получает выращенного им от ста маток сто третьего ягненка. Если же вырастит больше, то за каждого следующего ягненка хозяйство начисляет чабану четыре рубля. Все ясно н определенно. Не за красивые глаза платят овцеводу, а за труд, непомерно тяжелый, без преувеличения - самоотверженный. Платило хозяйство Сандро, но в накладе не оставалось, выгода взаимная. Уж кто-кто, а председатель-то колхоза должен был это понимать. Может, он понимал, только все же бередили его душу высокие андресяновские заработки.

А уж когда у человека "глаза как клыки", беда с ним. Не то, чтобы бывший председатель открыто зажимал Сандро, пи в коем случае. Даже, когда правление решило премировать чабана мотоциклом, голосовал "за". Но вот потом, когда встретит Сандро, непременно напомнит: "Быть бы тебе без мотоцикла, если бы не премировали". Довел-таки человека, продал тот машину. Что ж, нет мотоцикла, другой повод для попреков представился. Вернулся Сандро после операции аппендицита домой, в постель лечь не успел, помощник бригадира наведался:

- С благополучным исходом тебя, Сандро Саркисович.