Евгений Сухов - Фартовый чекист

Полежаевы о чем-то отрывисто говорили. Они торопились высказать главное, но сбивались и повторялись снова. Чтобы лучше слышать, Древницкий подъехал поближе. Ветер донес до подпоручика обрывок разговора, который поразил его.

– Ты как спасла меня? Как тебе это удалось? Это невероятно! Признайся, Анастасия, – ты отдалась этому чудовищу?! Ты сделала это? – В голосе Полежаева слышалось страдание.

– Я бы сделала все, что угодно, – спокойно ответила сестра. – Но он не требовал с меня этого. Думаю, его уже не волнуют женщины. Я пошла более верным путем.

– Ты бесстыдно лжешь мне! Я никогда не прощу себе, что купил жизнь ценой чести сестры!

– Боже! Ну сколько можно?.. Послушай, я дала ему горсть бриллиантов.

– Каких же? У тебя никогда их не было!

– Ты просто не знаешь. Николай хранил здесь бриллианты. Поручение партии, понимаешь? Я взяла оттуда немного. Мы никому не говорили. Никто не должен был этого знать, даже я. Однако Николай мне признался, нарушил клятву. Вот благодаря этому ты сейчас свободен.

Потрясенный Полежаев молчал. Древницкий тоже был изумлен. В его голове постепенно начинала проясняться полная картина последних событий. Значит, действительно был третий, который стрелял. Ему было что терять. Его зовут Николаем, и он стережет здесь бриллианты по заданию его партии. Часть драгоценных камней теперь у Затаулина, но о них лучше забыть. Но ведь она сказала, что взяла немного. Вот о чем нужно думать!

Возле последнего дома из сумрака на них вышел озябший часовой, лязгнул затвором винтовки, но узнал Древницкого и вытянулся.

– Все спокойно, ваше благородие! – доложил он осипшим голосом, кивнул в сторону парочки и спросил: – А эти куда же?

– Дама со мной, – сказал Древницкий. – А этот пускай едет. На все четыре стороны.

Полежаева соскользнула с седла и в последний раз порывисто пожала руку брата.

– Береги себя! – с тоской проговорила она.

– Прощай, – тихо сказал Полежаев. – Прости меня, Ася!

Он вырвал руку, пришпорил коня и помчался, не оглядываясь, в утреннюю муть. Вскоре всадник растворился на фоне леса, темнеющего в отдалении. Древницкий подъехал ближе и протянул руку Полежаевой, которая в забытьи стояла посреди дороги.

– Прошу теперь ко мне, сударыня! – сказал он сурово. – Я доставлю вас домой. И никаких возражений!

Им удалось доскакать до ее жилища, не привлекая к себе внимания. Древницкий завел коня во двор, привязал его и поднялся по деревянным ступеням со следами крови. Их перемазали накануне, когда вытаскивали из дома трупы. Подпоручик вошел в дом следом за хозяйкой. Входная дверь была сорвана с петель. Видимо, постарались солдаты.

Полежаева была точно в прострации и не замечала Древницкого. Она тенью прошлась по выстуженному дому и присела на кровать в одной из комнат. Подпоручик понял, что ему пора действовать.

– Я невольно подслушал ваш разговор, сударыня! – сказал он, останавливаясь в дверях. – Вы располагаете кладом из награбленных большевиками бриллиантов. Часть камней вы отдали ротмистру Затаулину. Меня интересуют те, что остались. Вручите мне их, и я тихо уйду. В противном случае… Сами понимаете, сейчас война. Нет слов, вы очаровательны. В другое время я счел бы за счастье… Только боюсь, что теперь во мне осталось совсем немного жалости. Если я не получу бриллианты, то отдам вас Затаулину. Ведь это ваш Николай застрелил подпоручика Самсонова, не так ли? Затаулин ненавидит, когда его выставляют дураком. Что с вами сделают, даже страшно представить.

– Господи! Какие же вы все негодяи! – не поднимая глаз, проговорила Полежаева. – Я так устала. У меня такая пустота в душе!.. Вы обещаете, что сейчас же уберетесь, если я отдам вам бриллианты?

– Слово офицера, сударыня!

Полежаева встала, протянула Древницкому ключ и пошла к выходу.

– Под кроватью, – бросила она на ходу. – Разберите доски. Под полом вы увидите железный ящик. Все там.

Подпоручик дал ей выйти, отодвинул кровать и разобрал, как было велено, доски. Под полом открылся тайник, в котором Древницкий с некоторым удивлением обнаружил офицерский мундир, завернутый в тряпки, и железный ящик. Чувствуя, как холодеют руки, он достал ящик, поставил его на пол и отпер неторопливым поворотом ключа. Сверху лежали бумаги с печатями новой власти. Древницкий отшвырнул их. Под ними оказались плотно набитые кожаные мешочки. Подпоручик развязал один, и сердце его панически застучало. Внутри переливалось радужным светом счастье, богатство, огни Парижа…