Валерий Поволяев - Семейный отдых в Турции (сборник рассказов)

Впрочем, это если говорить о профессиональном киллере. Но ведь полно киллеров непрофессиональных, которые за двести долларов готовы шлепнуть кого угодно. Правда, то, что они готовы, вовсе не означает, что им это всегда удается сделать.

В общем, киллер, если он настоящий, вряд ли когда выпустит из поля зрения журналиста, который пошел с ним на контакт, - журналист долго ещё будет сидеть у него на крючке. Это одна опасность. Вторая опасность в том, что, если киллер завалится, "головастые мужики" будет трясти все его связи и так или иначе выйдут и на журналиста, заставят его ответить на вопрос: почему он, встретившись с киллером, не сообщил об этом органам, то есть, попросту, почему не настучал? И, поверьте мне, очень даже могут притянуть к ответу, каким бы популярным журналист ни был.

Так что тысячу раз надо подумать, прежде чем браться за материал о киллере. А с другой стороны, редакционное задание есть редакционное задание. Если редакция поручила написать материал о киллере, то надо писать.

...Он привык вставать рано, едва в окна начинал сочиться с улицы жиденький сукровичный сумрак рассвета, делал зарядку с обязательными каратистскими приемами, катами и отработкой ударов ногами и руками. Он забыл, как называются многие удары - наше произношение японских терминов все равно неверно, - но не забыл технику, это нельзя было забывать, хотя в его нынешней работе ни каратэ, ни джиу-джитсу, ни какая иная новомодная борьба с ломовыми приемами особо не нужны: пуля все равно оказывалась быстрее любого, самого ловкого каратиста. Но один раз из двухсот знание приемов выручало его, и тогда он думал, что когда-нибудь все-таки попадет в серьезный переплет и его уже не спасет ни умение стрелять вслепую, с закрытыми глазами, на шорох и попадать при этом в мышь, выползшую из-под пола, ни способность маскироваться так, что его не заметит ни один человек, находящийся рядом, он обратится в пень, в кусок земли, - тогда спасет только каратэ. И готовился к тому единственному случаю.

Поэтому он и не прекращал тренировки.

Мебель на кухне у него стояла новая, дорогая, недавно купленная в салоне "Касабелла" - доставлена из Италии. Большой холодильник "Бош" громоздился в углу, рядом высился морозильник "Сименс", который он называл "фрюсом", невесть где подцепив это искаженное словечко, газовая плита, коричнево-серая, элегантная, была доставлена из Штатов - ныне на кухне не то что раньше, посидеть одно удовольствие. Можно расслабиться. А расслабляться он позволял себе только дома, больше нигде.

Даже на рыбалке, которую очень любил, он не расслаблялся, - она слишком затягивала его, превращала в ребенка, уносила назад в детство, босоногое и не самое сытое, когда пяток окуньков были хорошим подспорьем на столе, из них можно было изготовить превосходный рыбный суп, а десяток это было вообще первоклассным жаревом. А на кухне он мог и имел право расслабиться.

После зарядки он завтракал, а потом читал. Читал классику Достоевского, Голсуорси, Монтеня. В газеты, в отличие от многих москвичей, особенно чиновников, привыкших, как они сами считают, держать руку на "пульсе жизни", не заглядывал вообще. Принципиально. Газеты его раздражали. Те крохи информации, которые ему надо было знать, он вылавливал с экрана телевизора. И вообще образ жизни вел чрезвычайно замкнутый - в гости не ходил, в театрах не появлялся, те немногие фильмы, которые позволял себе посмотреть, смотрел в видеозаписи. Он жил в мире, который специально огородил, очень боялся выйти за его пределы и к себе в душу никого не пускал. Даже жену.

Я не называю его фамилии, его имени и отчества - у него несколько паспортов. И все разные. Не изменены только, может быть, национальность он украинец, год рождения - 1960-й. И, естественно, фотокарточки. Домашнего телефона этого человека не знает никто. Заказы он принимает в офисе, оборудованном в подвале, на месте бывшей художественной мастерской, он появляется там каждый день с часу до двух. Телефон, установленный в подвале, записан на другую фамилию. Работает он на шестерых посредников, хотя лично его знают только двое, в последнее время работы прибавилось если раньше он простаивал, то сейчас почти не бывает пустых недель.

Жизнь человека - по его таксе - оценена в следующую сумму: от одной тысячи до двухсот тысяч долларов. Но двести тысяч стоит жизнь какого-нибудь "крупняка" - президента банка высокого полета либо вице-премьера правительства, хотя приятели из правительства ныне никому не нужны, да и препятствий разным коммерческим структурам они не создают, а раз так, то и не доставляют хлопот. Основные клиенты другие: те, кто взял деньги (большие деньги) и не отдал, кто не внял предупреждению - и перешел дорогу более сильному и более злому сопернику, даже те, кто совершил поступок пустяковый - отбил женщину, слишком много выиграл денег в карты или купил не положенный ему по чину "линкольн" и так далее. Если есть необходимость кому-то с кем-то рассчитаться, исполнитель всегда найдется. Исполнитель это он. Киллер.